Эрих Фромм - Вы будете как боги

Таким образом, когда мы говорим об «этичном» отношении по сравнению с «религиозным», очень много значит, говорим ли мы об исходно авторитарной или гуманистической этике. Авторитарная этика всегда несколько окрашена идолопоклонством. Я действую в соответствии с приказом авторитета, которого почитаю как обладателя абсолютного знания о добре и зле, авторитарная этика по самой своей природе этика отчужденная. Она представляет собой отношение, которое во многом противоречит позиции религиозного человека в смысле, который будет описан ниже. Гуманистическая этика не предполагает отчуждения или идолопоклонства, поэтому она не противоречит религиозным установкам. Впрочем, это не означает, что различия отсутствуют.

Если предположить, что установка, лежащая в основе еврейской традиции, выходит за рамки этики, то встает проблема, каков именно этот религиозный элемент? Простой ответ заключался бы в том, что этот элемент состоит из веры в Бога, в сверхъестественное высшее существо. В соответствии с таким взглядом религиозный человек был бы верующим в Бога и одновременно (как следствие его веры) являлся бы человеком этичным. Такое определение, однако, вызывает множество вопросов. Не основывается ли качество религиозности [46] Следует заметить, что классический иврит не имеет эквивалента для слов «религия» или «религиозный». Средневековый и современный языки используют слово dat ( ), образованное от арабского корня. полностью на мысленной концепции Бога? Следует ли из этого, что дзен-буддист, «праведный среди язычников», не может быть назван религиозным?

Тут перед нами встает центральный вопрос. Являются ли религиозные переживания неизбежно связанными с деистской концепцией? Я думаю, что нет, можно описать религиозное переживание как человеческий опыт, лежащий в основе и являющийся общим для определенных типов как деистической, так и недеистической, адеистической и даже антидеистической концептуализации. Различается концептуализация опыта, а не опытный субстрат, лежащий в основе разных концептуализаций. Такой тип переживаний особенно ясно выражается в христианском, мусульманском, еврейском мистицизме и в дзен-буддизме. Таким образом, если анализировать опыт, а не концептуализацию, то можно говорить и об адеистическом, и о недеистском религиозном опыте.

Остается эпистемологическая трудность. В западных языках нет слова для субстрата религиозного опыта такого типа, за исключением того случая, когда речь идет о деизме. Поэтому употребление слова «религиозный» оказывается двусмысленным и даже «духовный» немногим лучше, поскольку они имеют вводящие в заблуждение коннотации. По этим причинам мне представляется предпочтительным говорить по крайней мере в этой книге об x-переживании [47] Вопрос о недеистском религиозном опыте широко обсуждается в последние годы протестантскими теологами. Пол Тиллих использовал концепцию «почты существа», или просто «глубины» как замены Бога. Профессор Альтизер говорил об адеистическом христианстве, Дитрих Бонхофер – о нерелигиозном христианстве. Епископ Вулвича Джон А. Т. Робинсон выражает сходные взгляды в своем труде «Видит Бог» ( Robinson John A. T. Honest to God. London: S.C.M. Press, 1963). См. также Тиллих П . Потрясение основ и систематическая теология ( Tillich Paul . The Shaking of the Foundation and Systematic Theology), Балтман Р . Керигма и миф ( Bultmann Rudolf . Kerygma and Myth), Бонхофер Д . Письма из тюрьмы ( Bonhoeffer Dietrich . Letters from Prison), Сузуки Д. Т . Мистицизм, Восток и Запад ( Suzuki D. T. Mysticism, East and West), которые показывают сущностную идентичность западных деистских и восточных недеистских мистических установок. , как это принято в религиозных и философских системах, таких, как система Спинозы, независимо от того, включают они или нет концепцию Бога.

Психологический анализ x-переживания вышел бы далеко за границы этой книги. Однако чтобы кратко указать по крайней мере на некоторые из главных аспектов этого феномена, следует отметить:

(1). Первый характерный элемент – восприятие жизни как проблемы , как вопроса, который требует ответа. Человек без x-переживаний не испытывает глубокого или по крайней мере осознанного беспокойства по поводу экзистенциальной дихотомии жизни. Жизнь как таковая для него не проблема, его не тревожит потребность в решении. Он – во всяком случае, сознательно – удовлетворен, находя смысл жизни в работе, удовольствиях, власти или славе или даже как этичный человек в поступках, диктуемых совестью. Для него повседневная жизнь имеет смысл, он не испытывает боли от отчуждения от людей и природы, не имеет страстного желания преодолеть это отчуждение и найти возмещение.