Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Наконец, после чтения Закона, а также ранних и поздних Пророков, перемежавшихся хвалебными псалмами и молитвами, по словам Луки, «начальники синагоги послали им сказать: мужи братья, если у вас есть слово наставления к народу, говорите» (13:15). Тогда Павел принял приглашение, поднялся и начал проповедовать.

Его проповедь, подобно другим, воссозданным в Книге Деяний, охватывает историю еврейского народа от избавления из египетского рабства и странствий в пустыне до завоевания Ханаана – период времени, продолжавшийся, по словам Павла, где-то 450 лет. Затем он переходит к судьям, взлету и падению монархии и завершает свой краткий обзор Иоанном Крестителем. Далее он утверждает, что потомки Авраама не узнали того, на кого указал Иоанн и о ком говорили пророки, «читаемые каждую субботу». В продолжение проповеди он говорит о Распятии и о действии Бога, воскресившего Иисуса. В доказательство воскресения он цитирует Псалом 2 (стих 7), затем Ис 55 (стих 3) и Псалом 15/16 (стих 10), быстро приближаясь к апогею своей речи. Наконец он указывает на пассаж из пророка Аввакума (1:5), в котором видит предсказание о том, что евреи отвергнут Иисуса. Если эта речь – действительно прообраз или модель ранней христианской проповеди, то становится очевидным, что историю Иисуса вспоминали и воспроизводили на фоне чтений из еврейского Священного Писания.

Примерно то же самое, на мой взгляд, происходило в самых разных синагогах по всему еврейскому миру все сорок, а то и все семьдесят лет, прошедших от Распятия до появления письменных Евангелий. Последователи Иисуса, как и все набожные евреи, посещали богослужения в синагоге – суббота за субботой, год за годом. Они слышали там чтения из Библии, вспоминали слова учителя, просвещали собравшихся, говоря им об Иисусе в свете Священного Писания и литургии. Они пропускали свои воспоминания через общее богослужение и через самые разные его элементы до тех пор, пока их впечатления от Иисуса не обретали границы и смысл.

И в наши дни мы сможем понять, с какой силой воздействовало на них обретение Иисуса, только если встанем на их место, исследуем, в какие образы они облекали Иисуса, раскроем символы, через которые они постигали Иисуса и искали Бога, которого встретили в нем. И потому наши вопросы к Евангелиям разительно отличаются от бесплодных исканий современного мира. Сегодня люди спрашивают: «А это правда было?», ожидая услышать лишь «да» или «нет» – и эта дихотомия либо превратит нас в буквалистов, либо заставит отойти от веры. Но единственные верные вопросы, которые следует задать, обратившись к древней традиции, звучат так: «Что заставило первых последователей облечь Иисуса из Назарета в одеяния их священной истории, овеянной далью времен? Отчего они расширяли легенды о героях своей религии до тех пор, пока те не выразили опыт их встречи с Иисусом?» Этот вопрос влечет и много других. Почему первые приверженцы видели в Иисусе исполнение своих преданий? Почему они решили, что Иисус преобразил предания? Почему они говорят об Иисусе так, словно все их духовные скрепы исчезли перед лицом высшей власти, явленной в его жизни? Почему его смерть воспринималась лишь как прелюдия к новому, более великому бытию? Что в его человечности помогло им по-новому взглянуть на Бога? Именно Иисуса, пробудившего этот отклик, мы и стремимся найти, и мы не остановимся до тех пор, пока эта цель не будет достигнута.

Порой очень трудно отстраниться от того обстоятельства, что почти все мы приучены воспринимать Евангелия как рассказы о буквальных событиях. Но придется. Евангелия – не буквальные рассказы, а способы истолкования образа Иисуса, просеянные сквозь сито еврейской богослужебной жизни, в контексте которой историю Иисуса помнили и рассказывали в течение двух-трех поколений, пока ее не записали в Евангелиях. Евангелия изобилуют образами, хорошо знакомыми верующим иудеям, но почти бессмысленными для тех, кто находится вне этой религиозной традиции и по причине своего невежества вынужден мириться с серьезными недоразумениями. Но мы даже свои недоразумения превращаем в нечто буквальное! Евангелия указывают на жизнь, прожитую в истории, но для их авторов подлинное значение имела не столько земная жизнь Иисуса, сколько его значение и тот опыт, который, как они сами полагали, они пережили в его присутствии. Павел, прокладывая путь авторам Евангелий, четко сформулировал это, когда писал об Иисусе в середине 50-х годов: «Так что отныне мы никого не знаем по плоти. Если мы и знали Христа по плоти, то теперь уже не знаем» (2 Кор 5:16). Павел объясняет свой подход так: «Если кто во Христе, тот новая тварь: древнее прошло, вот наступило новое» (2 Кор 5:17). Это описание не физического познания, но экстатического, открывающего разум опыта. И Евангелия были призваны не как хроника жизни Иисуса, – но как истолкование его опыта. Следует осознать эту разницу, иначе нам никогда не избежать бессмысленных конфликтов, раздирающих сегодня христианскую Церковь из-за войны «буквалистов» и тех, кто отвергает даже саму возможность восприятия Евангелий в прямом смысле.