Указатели сбиты в пути.
Но от нашей осмысленной роли,
Как от резкой осознанной боли
Никогда никуда не уйти.
2016
Ю. Г. Коробицыной, моему «боевому товарищу» посвящается
Я – Степной Волк на исходе голодной весны.
Мысли читаю, а помыслы мне не ясны.
Или же Тигр, испещренный полосками лжи…
Тигру, что волку, мы знаем, в неволе не жить!
Звери решают вопрос, неподвластный уму:
Лучше убитому быть иль убить самому?
Правда, как нож, проникает в сознания щель,
И возникает вопрос: а живем ли вообще?
Не поиграешь ни с кармой, ни с долей – судьбой.
Смерть не страшна. Быть убитым спасенным тобой,
Вот что изранит сильнее клинка и огня,
Вот что порой из седла выбивает меня!
«Это не родина!», – скажет Седой Господин.
«Веришь в собратьев и в силу меча, паладин?
Но почему же, ответь, не тебе одному
Хочется морду задрать и повыть на луну?
Ты возвращаешься вновь на планету людей,
Мудрый учитель, носитель великих идей!
Но ожидает тебя изумления миг:
Снова за школьною партой плохой ученик!»
Как же спасти от бесчестья мне душу мою?
Я ведь в доспехах ложусь и в доспехах встаю.
Но не от лезвия бритвы, не с пулей в виске,
Словом навылет пробитый лежу на песке!
Люди проходят, печальный подводят итог:
Нет у него ни любви, ни друзей, ни дорог…
Я ж по забытым друзьям не томлюсь, не грущу,
К дьяволу душу свою – не хочу, но тащу!
2016
Не надо слова «как-будто»,
Ни в чем сомневаться не надо:
Ты видел сегодня утром
Белую Колоннаду.
Не за семью горами,
Не в мире потустороннем,
В проеме между домами,
Вдали от глаз посторонних.
Ты шел лабиринтами улиц,
На странника чуть похожий.
От майского солнца щурясь,
Такой, как и я, прохожий…
А люди спешили мимо,
Позвякивали монеты.
Наживы жаждой томимы
С рассвета и до рассвета.
А ты все шептал: «Смотрите…», —
Но был в неверии стоек
Слепой и бесстрастный зритель,
Бетонный рай новостроек,
Где будут зачеркнуты лица
Одним движением ночи.
Где чудо не повторится
Для тех, кто верить не хочет…
Не надо слова «как будто»,
Ни в чем сомневаться не надо!
Мы вместе видели утром
Белую Колоннаду!
И пальцы ледяные
Согрела нежданная встреча.
Так, значит, теперь – родные?
И это уже навечно…
1988
«Я стою посредине большого двора…»
Я стою посредине большого двора.
Что таить: принимают меня «на ура».
Мол, в тузы и в ферзи выбиваться пора,
Ну, а мне надоела вся эта игра.
Я вокруг оглянусь, и в который уж раз
Холодком полоснет недоверие глаз.
Только слышу, твердят, чтоб продолжил рассказ:
«Ну-ка, что ты еще нам откроешь про нас?»
Мне пророчили славу, шепча за спиной:
«Ну а, может, он просто душевнобольной?»
Это правда, что, занятый мыслью одной,
Я ходил по дороге другой стороной.
Но бывает, такая идет полоса,
Когда жизнь у тебя, как у гончего пса.
Для себя самого не урвать полчаса,
А вокруг так хотят посмотреть «чудеса».
Так послушай совет: упаси тебя Бог,
Хоть нечаянно высказать несколько строк.
Потерпи, запасайся молчанием впрок,
А не то докажи, будто ты не пророк!
У людей повелось с допотопных времен
И входило в обычаи разных племен,
Что кумиру и идолу били поклон,
Но в душе стереглись стать такими, как он.
…Мы пытаемся крикнуть в мирской тесноте:
«Времена изменились и люди не те…»
Нет! Опять кто-то плавно парит в высоте,
А назавтра другого несут на щите.
Что ж, себя на последний рывок сберегу,
Распрощаюсь с последним своим «не могу»
И уйду, ни следа не оставив врагу
На предательски чистом, холодном снегу.
Только правду не спрячешь меж слаженных строк,
Да и незачем. Все понимают намек.
Улыбаются, будто бы им невдомек,
Ну а сами твердят поперек, поперек.
Да вдобавок еще обзовут подлецом.
Все ж, наверное, лучше, чем просто глупцом.
Кровь почуя, с издевкой в грязь бросят лицом:
«Задушить таких надо, и дело с концом!»
Но уставший душой, поседевший от мук
Я не верю в понятие замкнутый круг.
И из тысяч враждебно протянутых рук
Я почувствую ту, что протягивал друг.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу