Паола Волкова: Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 3

То есть, не европейские. Я имею в виду только европейскую, а не мировую. Вы меня хорошо поняли? Ведь речь идет о том, что мы с вами включены в европейскую культуру, потому что единственным предметом изображения является человек. Что в литературе, что в искусстве, а коль скоро так, то это значит, что мы включены в европейскую цивилизацию. Ведь только в европейской цивилизации человек является основным предметом изображения. Весь интерес только к человеку, который содержит в себе все: и микрокосмос, и макрокосмос. Все это и есть человек. Но это не восточная культура. Культура китайская, мусульманская – абсолютно другая, а это европейская. И вот, европейский корень – в средиземноморье. Это Египет другая цивилизация. Понимаете? Вообще, другая. Мы просто знаем о ней, как о некоем предмете. Приблизительно. Меня очень смешат бесконечное количество лекций на тему «Кто построил пирамиды?». И вот их крутят, и крутят. Бесконечно. Кто построил пирамиды? Кто построил пирамиды? Ответить никто не может, ни на один вопрос. Однажды, я была во Франции, в Гран Пале, на выставке египетского искусства. Она была совершенно необычной и меня потрясла абсолютно. Потому что кроме пирамид, там – внутри них, еще есть росписи. А сколько этих росписей? Погонные километры. И вот на этой выставке показывали фрагменты росписи. А французы, ну очень высокомерны, поскольку они главные египтологи. А главные они из-за Шампольона. А Шампольон пришел туда с Наполеоном. И он был абсолютный гений. Просто совершенный. И таких гениев мало. Поразительно, но, когда он родился, все решили, что он древний египтянин, потому что он был красного цвета. У него была красная кожа. И Египет краснокожий. Они не белокожие. Это цивилизация краснокожих людей. Они были совершенно другими. И то, что им было ведомо, не ведомо нам.

И нам предстояло пробираться через незнание, потому что незнание – это то, что мы не можем увидеть. Так вот, об этой выставке. Привезли они кусок такой стены, который, кто-то, откуда-то, где-то выломал. Ну, естественно, французы – им тогда все можно было. Это сейчас нельзя. А тогда – будьте любезны, ломай! Они, значит, выломали кусок и привезли. Причем, привезли не древнеегипетское искусство, а совсем древнеегипетское, шикарное, до невозможности. И что же я увидала? А увидала я то, чего не читала никогда, ни в одной книге и никто мне никогда не рассказывал. Я этого не знала, до этой выставки. Оказывается, что это вовсе не росписи – они ничего не расписывали. Это совершенно другая техника изображения, которую они потом стали называть росписью. И мы тоже. Значит, что происходило. Вот, идут они с ведерком, с веревкой, и размечают стенку в клеточку, как тетрадку. Потом, идет еще какая-то партия людей – бригада такая и делает трафарет. Трафарет для письменности. А вы знаете, что их письменность и изобразительную культуру мы можем назвать иероглифической? А почему? А потому, что они и изображение, и письменность наносят трафаретом. После того, как трафарет нанесли, они начинают выскабливать стену. Понимаете? Выбивать стену по трафарету. Не писать по загрунтованной стене, а выбивать. И поэтому, благодаря трафарету, у них получается такое вдавленное изображение, вогнутое. Потом они делают специальные цветные пасты – из чего, мы не будем спрашивать друг друга, и начинают ими замуровывать, инкрустировать стену. Вы представляете, что это за техника? Они ее воскуют. А мы говорим: какая роспись! А потом смотришь и думаешь – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Как же мы можем обсуждать эту цивилизацию? Что мы можем о ней сказать? Решительно – ничего. Это величайшее, гениальное искусство консервной промышленности. Да, консервной. Они консервы делали. Мойва – это консервы. И пирамида – консервная банка, вот они и консервную промышленность довели до такого состояния. Миллионы лет лежит и всё. Мы ничего не может о них говорить. Мы можем только любоваться и констатировать.

Мы очень любим строить гипотезы. Практически на таком ровном месте. Гипотезы – замечательные вещи, они носят фантазийный характер. Особенно я люблю, когда говорят про инопланетян. Всё списать на инопланетян. Замечательно, и, вообще, я согласна, пускай будут инопланетяне. Правда, ведь? Что нам? Легче же от этого? Поэтому говорить о египтянах не стоит, просто потому, что мы можем только их описывать. Мы можем описать. Мы даже не знаем хронологии сейчас. У меня всегда было очень сильное подозрение, что этой самой пирамиде Хеопса совсем не три с половиной тысячи лет до новой эры, а намного больше. Сейчас объявили, что там, чуть ли не все восемь. А потом скажут, что десять, а потом скажут, что шесть. Какой-то углеродный метод, не углеродный. Зачем этим заниматься? Мы вот путешествуем и описываем. Говорим: ах, ну, конечно, исследование идет. Это я так немножко иронично об этом говорю, потому что нам не надо этим заниматься. Это очень острые, совершенно неизученные и закрытые проблемы. Я, конечно, не могу заниматься с вами этим вопросом. Наш с вами корень – это средиземноморье. Мы с вами родом из средиземноморья. И по нему маленький обзор, конечно, сделать надо.

Читать дальше