Владислав Петрушко - Курс лекций по истории Русской Церкви

Вельямин-Рутский зарекомендовал себя столь деятельным помощником Поцея, что после кончины Ипатия именно его решено было поставить новым главой униатской церкви. Иосиф был греко-католическим мтом в 1613-1637 гг. При нем униатство оказалось в еще большей степени подверженным латинизации, а базилиане заняли в униатской церкви наиболее привилегированное положение. Они руководили делом духовного просвещения — в большинстве униатских мрей были созданы школы по образцу иезуитских. Лучшие их выпускники получали возможность продолжать учебу в крупнейших католических университетах и коллегиях Западной Европы. В период митрополичьего правления Велямин-Рутского базилиане не только были изъяты из подчинения греко-католическому священноначалию, но и поставили униатских епов под свой контроль. Назначение епов и самого мта отныне должно было согласовываться с орденским начальством. Фактически базилиане стали управлять всей униатской церковью.

Тем не менее, несмотря на внешнее усиление униатской церкви, сопровождавшееся яростными гонениями на православных, число приверженцев унии было невелико. Повсеместно православные боролись за сохранение своих прежних прав. Причем, специфика польской государственности давала им ряд преимуществ. Так, православные активно использовали те элементы парламентаризма, которые существовали в Речи Посполитой, прежде всего — трибуну сейма, а также принцип свободы вероисповедания, законодательно закрепленный со времен Сигизмунда II Августа. После неоднократных попыток поставить на сейме вопрос о незаконности униатской иерархии и ее антиправославных действий православные депутаты в 1606 потребовали от сейма кассации Брестской унии в целом. Пойти на столь радикальную меру сейм, разумеется, не мог. Однако на сейме было постановлено, что и православное, и униатское вероисповедания должны сосуществовать в Речи Посполитой, взаимно уважая гражданские права и не уничтожая друг друга. Такое постановление сейма было на пользу православным, т.к. лишало лидеров унии возможности говорить от имени всех русинов, утверждая себя в качестве единственно законной иерархии и церкви восточного обряда в Речи Посполитой, а не принявших унии квалифицировать как раскольников. Но ощутимых перемен в положении Православной Церкви сеймовое постановление так и не принесло: на практике католики не желали с ним считаться и по-прежнему продолжали гонение на православных.

Все же несмотря на слабую результативность сеймовой борьбы православные вновь и вновь прибегали к этому средству защиты своих прав. По крайней мере, этим способом они могли сделать достоянием гласности творимые католиками бесчинства. Так, особую известность приобрело выступление православного депутата Лаврентия Древинского на сейме 1620 В своей речи этот волынский шляхтич, в частности, отмечал: «Уже в больших городах церкви запечатаны, церковные имения расхищены, в мрях нет монахов, там теперь запирают скот. Дети мрут без крещения. Покойников вывозят из городов без погребения, как падаль. Мужья с женами живут без церковного благословения. Народ умирает без причащения. Во Львове неуниат не может приписаться к цеху. К больному нельзя открыто идти со Святыми Тайнами. В Вильне тело православного покойника нужно вывозить из города только в те ворота, в которые вывозят нечистоты…». Повсеместно иезуиты и базилиане науськивали на православных католическую молодежь — учеников своих коллегиумов и школ, которые устраивали беспорядки в православных храмах и погромы в русских кварталах городов Речи Посполитой.

К сожалению, несмотря на то, что в численном отношении православные многократно превосходили униатов, среди противников унии становилось все меньше людей влиятельных и знатных, способных оказать действенную помощь Православной Церкви. Старые магнаты-защитники Православия постепенно уходили из жизни. В 1608 угас тяжело переживший Брестское предательство князь Острожский, дети которого стали католиками. Их судьбу разделило большинство магнатских и шляхетских фамилий Западной Руси, отпрыски которых переходили чаще всего даже не в унию, а сразу в латинство, привлеченные карьерными соображениями и соблазнами западной культуры. Западно-русская аристократия стремительно полонизировалась и переходила в стан врагов своего народа.

В то же время на смену православной шляхте пришла новая сила, способная вступиться за Православие, — казачество. Свободные воины, большая часть которых происходила из числа беглых холопов, спасавшихся в южных степях от панского произвола, — эти люди с одной стороны постоянно составляли оппозицию польскому королевскому правительству, а с другой — были ему необходимы для защиты юго-восточных рубежей Речи Посполитой от набегов татар и турок. Использовали поляки казаков и во время военных действий в Московском государстве в период Смутного времени. Заинтересованность властей в казачьем войске давала казакам возможность легализовать свое положение и сделать его достаточно стабильным. К началу XVII в. часть казачества прямо перешла на службу к королю и составила т. н. «Реестровое казачество», возглавляемое гетманом. Упрочение положения казачества, твердо стоявшего в Православии, делало его надежной защитой для Православной Церкви. В начале XVII в. возглавляемые гетманом Конашевичем-Сагайдачным реестровые казаки активно вступались за права Православной Церкви, неизменно ставя перед правительством как одно из условий своей службы королю требование соблюдать права православных. Правда, правительство Речи Посполитой считались с позицией казаков лишь на тех восточных землях государства, где власть Польши была слаба, а казачество, напротив, представляло наиболее влиятельную силу. По сути именно братства и казачество становятся с начала XVII века теми главными институтами, благодаря которым Православие в Западной Руси смогло не только выжить, но и организовать сопротивление унии, возродить полноценную духовную жизнь.