Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий

Итак, Авраам покидает Ур Халдейский и прибывает в Харран, расположенный на северо-востоке Месопотамии. Позже он откочевывает к югу и временно обосновывается в Сихеме, а затем водит свои караваны между Палестиной и Египтом (13:1–3). История Авраама, перипетии судьбы его сына Исаака, его внука Иакова, а также Иосифа, составляют период, называемый временем патриархов. Научная критика долго рассматривала патриархов, как мифических персонажей. Но вот уже в течение полувека, благодаря археологическим изысканиям, некоторые авторы склонны, хотя бы отчасти, допускать историчность преданий о патриархах, хотя это не значит, разумеется, что главы 11–50 «Бытия» являются "историческими документами".

В данном случае нам не особенно важно, разводили ли предки израильтян, 'Apiru, ослов или водили караваны с товарами, [386] Таково мнение Олбрайта, высказанное им в ряде работ; см.: Yahveh and the Gods of Canaan, pp. 62–64, passim. или пасли овец, постепенно переходя к оседлому образу жизни. [387] Этот тезис поддерживает, в частности, Р. де Во в своей Histoire ancienne d'Israël, I, pp. 220–222. Достаточно вспомнить, что существует известное число аналогий между обычаями патриархов и социально-юридическими институтами всего Ближнего Востока. Равным образом можно полагать, что многочисленные мифологические традиции Месопотамии были усвоены патриархами во время их пребывания в этом регионе. Что же касается религии патриархов, то она характеризуется культом "Бога отца". [388] Первым внимание на эту специфическую черту обратил Альбрехт Альт; см.: Der Gott der Vater, 1929. К нему обращаются как к "Богу моего (твоего) его отца" (31:5 и т. д.). Другие формулы включают в себя имя собственное, иногда предшествующее слову «отец»: "Бог Авраама" (31:5), "Бог отца твоего Авраама" (26:24), "Бог Исаака" (28:13) или "бог Авраама, Исаака, Иакова" (32:24). Эти формулы имеют параллели на всем Древнем Востоке. [389] В XIX в. до н. э. каппадокийские ассирийцы призывали в свидетели "бога моего отца" (или твоего/его отца). См. источники, цитируемые в: Ringgren. La Religion d'Israël, p. 32; Fohrer. Hystory of Israelite Religion, p. 37; R. de Vaux. Histoire ancienne d'Israël, I, p. 257–58. Более детальную интерпретацию ср.: Cross. Canaanite Myht and Hebrew Epic, p. 12 sq.

"Бог отца" был первоначально богом ближайшего предка, которого признавали его сыновья. Явившись предку, он установил с ним своеобразную родственную связь. Это бог кочевников, связанный не с каким-то определенным святилищем, а с группой людей, которых он сопровождает и оберегает. Он "открывается своим приверженцам посредством обетов". [390] De Vaux, p. 261: "Тема обета часто встречается в Книге Бытия. Она принимает там различные формы: обещание потомства или земли, или того и другого сразу". Другие его имена, быть может, более древние: pahad yişhâk, которое переводится как "страх Исаака", но означает скорее "родитель Исаака", и 'abhîr ya 'aqobh — "сила (или защитник) Иакова" (31: 42,53).

Проникая в Ханаан, патриархи столкнулись с культом бога Эла, и «Бог-отец» по истечении времени был отождествлен с ним. [391] В рассказах о патриархах встречаются имена, состоящие из частицы «эл» вместе с именем существительным: Эл-Рой — "Эл видящий" (Быт 16:13): Эл-Шаддаи — "Эл Горы" (18:1); Эл-Олам — "Эл Вечности" (21:33). См.: de Vaux, р.262 sq.; Ringgren, р.33 sq.; Cross, p. 44 sq. Это уподобление позволяет предполагать, что между обоими типами божеств существовало некое структурное сходство. Во всяком случае, после своей идентификации с богом Элом, «Бог-отец» принимает космические масштабы, которые были не свойственны ему как семейному и племенному божеству. Это первый исторически засвидетельствованный пример синтеза, обогатившего наследие патриархов. Первый, но не единственный.

Во многих пассажах Книги Бытия описывается, хотя и в общих чертах, религиозная практика патриархов. Некоторые из этих описаний отражают более позднее положение вещей. Таким образом, вполне возможно сравнение религиозной практики патриархов с архаическими пастушескими культурами, в первую очередь, с культурами арабов доисламского периода. По свидетельству Книги Бытия, патриархи совершали жертвоприношения, сооружали алтари и воздвигали камни, помазывая их маслом. Но вполне возможно, что они, подобно пастухам, довольствовались одной только кровавой жертвой, zébah, обходясь без жрецов и, по некоторым свидетельствам, без алтарей: "Каждый самостоятельно приносил жертву, выбранную из стада; ее не сжигали, а съедали во время совместной трапезы жертвоприносителя и его семьи". [392] P. de Vaux. Op. cit., p.271. "В центральной Аравии жертва закалывалась перед камнем-памятником, символом божественного присутствия, ее кровью окроплялся камень или она сливалась в яму, вырытую у его основания. Подобные жертвоприношения часто бывали приурочены к празднествам первого месяца весны, которые отмечались кочевниками-арабами для обеспечения плодовитости и здоровья своих стад. Вполне вероятно, что предки израильтян, полукочевые пастухи, тоже справляли подобные праздники" (ibid.).