Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий

Не вызывает сомнений разве что сам религиозный смысл иконографических материалов и то, что собственно культ строился вокруг «мистерий» жизни, смерти и возрождения, а, следовательно, включал в себя обряды инициации, погребальный плач, оргиастические и экстатические церемонии. Как справедливо подчеркивает Франсис Виан, "было бы ошибкой заключить, на основании скудости иконографического материала, что религия не играла сколько-нибудь заметной роли в царском жилище. На самом деле, сам дворец в целом является священным, ибо он служит местопребыванием божественной владычицы и верховного жреца, выступающего посредником между ней и людьми. Амфитеатры с круговыми ступенями, внутренние дворы, где стоят алтари, даже кладовые — все это имеет религиозное назначение. Трон был объектом поклонения, о чем свидетельствуют окружающие его символические грифоны (в Кноссе и Пилосе); возможно даже, что он и предназначался для ритуальной эпифании богини, а не для суверена". [311] F. Vian в: Histoire des Religions, t.l, p. 475. Уже Эванс называл царя Кносса царем-жрецом — термином, принятым Нильссоном (р. 486 sq.) и Пикаром (р. 70 sq). См. также: Wiletts. Cretan Cults, p. 84 sq.

Функцию дворца как церемониального центра надо непременно подчеркнуть. Священные бои быков, в которых животное не убивали, происходили на площадках, окруженных рядами ступеней, на так называемых дворцовых театральных аренах. Рисунки в Кноссе показывают нам «акробатов» — мужчин и женщин — вольтижирующих через быков. При всем скептицизме Нильссона, религиозное значение «акробатов» не вызывает сомнений: перепрыгнуть через бегущего быка — превосходное инициатическое испытание. [312] Evans. Ор. cit., vol. 3, p. 220, fig. 154: Picard, pp. 144, 199; Persson, p. 93 sq.; J.W. Graham. The Palaces of Crete, p. 73 sq. Весьма вероятно, что легенда о спутниках Тесея, семи юношах и семи девушках, принесенных в жертву Минотавру, отражает память о таком посвятительном испытании. К сожалению, мы ничего не знаем о мифологии священного быка и его роли в культе Возможно, что специфический критский культовый объект, известный как "святительные рога", представлял собой стилизацию бычьих рогов. Его вездесущность подтверждает вес его религиозной функции: рога должны были освящать помещаемые между ними предметы.

Религиозный смысл и символика некоторых культовых объектов все еще обсуждаются. Двойной топор определенно использовался при жертвоприношениях. Его находят на значительном отдалении от Крита. В Малой Азии, как символ удара молнии, он был эмблемой бога-громовержца. Но еще к эпохе палеолита относится сделанная в Телль-Арпачья (Ирак) находка двойного топора рядом с нагой богиней. На Крите также двойной топор можно видеть в руках женщин — жриц или богинь — или на их головах. Два его заточенных лезвия наводят Эванса на мысль, что это эмблема, символизирующая союз взаимодополняющих мужского и женского принципов.

Колонны и столбы, вероятно, принадлежали космологической символике axis mundi, засвидетельствованной еще в доисторические времена (ср. § 12). Столбики с усевшимися на них птицами можно интерпретировать по-разному: птица символизирует либо душу, либо эпифанию богини. Во всяком случае, колонны и столбы замещают богиню, "ибо на некоторых геральдических изображениях они, как и богиня, иногда окружены львами или грифонами". [313] Picard, p. 77.

Культ мертвых играл значительную роль. Их тела спускали в глубокие камеры склепов. Как и повсюду в Малой Азии и Средиземноморье, мертвым оставляли под землей возлияния. Живущие могли спускаться в некоторые камеры, где были установлены скамьи для отправления культа. Погребальная служба, возможно, проводилась под покровительством богини (ср. § 35). Действительно, вырубленная в скале могила верховного жреца в Кноссе включала и крипту на столбах; ее выкрашенный голубой краской потолок изображал небесный свод; снаружи была построена часовня, напоминающая святилище Богини-Матери во дворце. [314] Evans. Palace of Minos, vol. 4, pt. 2, p. 962 sq. Пикар приводит традицию, сообщенную Диодором (4. 76–80; 16, 9), в соответствии с которой Минос был похоронен в склепе-крипте, над которой был построен храм, посвященный Афродите, преемнице эгейской Богини (ор. cit., р. 173).

Наиболее ценное, но вместе с тем и наиболее загадочное свидетельство, относящееся к римской религии, — это две декорированные панели саркофага, раскопанного в Агиа-Триаде. Эта находка, несомненно, отражает религиозные идеи своего периода (ХШ-ХII вв. до н. э.), когда микенцы уже обосновались на Крите. Тем не менее, в той мере, в какой сцены, изображенные на панелях, поддаются последовательному истолкованию, они напоминают минойские и восточные верования и обычаи. На одной из панелей изображено принесение в жертву быка; к нему движется процессия из трех жриц; по другую сторону от жертвы, чье горло уже перерезано, показано кровавое жертвоприношение под священным деревом. На второй панели мы видим совершение погребального возлияния: жрица наливает красную жидкость в большую урну. Последняя сцена наиболее таинственна: умерший в длинном одеянии присутствует при погребальном жертвоприношении у своей могилы; три мужчины-жертвователи приносят ему небольшую лодку и двух телят. [315] См. репродукции в: Paribeni. Il sarcofago dipinto, pi. I-Ш и J. Harrison. Themis, fig. 31–38. Ср.: Nilsson. p. 426 sq.; Picard, p. 168 sq. Морское путешествие в загробный мир оставило следы в греческой концепции Островов Блаженных; ср.: Hésiode. Travaux et jours, p. 167 sq.; Pindare. Olympiques, t.2, p. 67 sq.