Александр Мусин - Благодатный огонь, миф или реальность?

Молвотицы - это место, которое на каждом новом витке истории притягивало к себе исторические события и знаменитых людей. В 1480 году, накануне «стояния на Угре», положившего конец зависимости Руси от Золотой Орды, Молвотицы становятся местом исторических переговоров, предот-

5

вративших гражданскую войну на Руси. Именно здесь посол Ивана III, виднейший богослов своего времени, архиепископ Ростовский Вассиан (Рыло), убедил братьев великого князя Бориса Волоцкого и Андрея Старицкого не выступать против Москвы. Эта граница Новгородской земли - своеобразный передний край русской истории. Поэтому и Николай Дмитриевич тоже всегда был на переднем крае.

Его дедушка был певчим Софии Новгородской, а отец - настолько музыкально одаренным человеком, что сумел на приходе создать крестьянский хор, который исполнял сложные песнопения Д. Бортнянского, А. Архангельского и протоиерея П. Турчанинова. В 1909 году Николай Дмитриевич поступил в духовное училище в городе Старая Русса, а по окончании его -в Новгородскую духовную семинарию. Он любил петь, пел в том же Софийском соборе и в училище был ведущим в партии дисканта. По-настоящему церковный человек, обладающий музыкальными дарованиями, Н. Д. Успенский не только любил петь на клиросе, но и требовал, чтобы это любили все. Он говаривал: «Петух поет, понимаете! Вся страна поет, понимаете! А вы не хотите?!» И горе было тому студенту духовных школ, без слуха и голоса, который мог по неведению ответить, что, дескать, пришел учиться не в консерваторию, а в семинарию.

В годы Гражданской войны он был призван в Красную Армию. После демобилизации в 1922 году продолжил учебу в Петроградском Богословском институте, вскоре преобразованном в Богословские курсы. Окончив их, защитил в 1925 году кандидатскую диссертацию «Происхождение чина агрипнии, или всенощного бдения, и его составные части». Огромную роль в формировании его научных интересов сыграл выдающийся петербургский ученый-литургист профессор Алексей Афанасьевич Дмитриевский. Именно он настоял на том, чтобы молодого ученого оставили при кафедре литургики для науч-

6

ной специализации. Дмитриевский полюбил молодого пытливого исследователя и любовно называл его своим «Вениамином». Вплоть до своей смерти в 1929 году он заботился о своем ученике, сумев воспитать настоящего ученого.

Позже, уже в послевоенные годы, Успенский вспоминал об осени 1923 года, когда впервые услышал Дмитриевского: «Преподаватель, весьма пожилой мужчина, брюнет, с седеющей бородой, одетый в черное, от времени полинявшее пальто (в аудитории было довольно прохладно, и некоторые слушатели тоже были одеты в пальто), своим внешним видом напоминал мне скорее провинциального учителя, чем петроградского профессора. Но лекцию он читал, что называлось на языке студентов, «с огоньком» и этим «огоньком» зажигал интерес у своих слушателей. Это был Алексей Афанасьевич. Он излагал историю вечерни Великой пятницы с ее обрядом выноса плащаницы. Я знал хорошо эту службу и по учебникам Литургики, и практически, и мне в голову не приходило, что между Типиконом и общепринятой практикой совершения этой службы так много несоответствия и недоговоренности. После этого дня я посетил еще несколько лекций Алексея Афанасьевича, на которых он продолжал обзор истории служб Страстной седьмицы -службы утрени и литургии Великой субботы. В этих лекциях Алексей Афанасьевич излагал историю богослужебных чино-последований и ярко раскрывал смысл и красоту песнопений и обрядов Страстной Седьмицы. Для меня эти лекции имели решающее значение в смысле выбора предмета для моего кандидатского сочинения. Выбор был сделан». Благодаря Дмитриевскому Успенский овладел латинским и греческим - без этого он вряд ли бы смог стать выдающимся литургистом1.

1 Успенский Н. Д. Из личных воспоминаний об А. А. Дмитриевском // Богословские труды. М, 1968. № 4. С. 85-86.

7

Учась в Богословском институте, Николай Дмитриевич продолжал заниматься музыкальным самообразованием. Он сумел познакомиться с ведущими регентами Петрограда, их хорами и репертуаром. Навещая отца в селе Окуловка, где тот продолжал священническое служение, он сам управлял церковным хором. После закрытия Высших богословских курсов (так с 1925 года именовался Петроградский Богословский институт) в 1928 году Николай Дмитриевич поступил учиться в Ленинградскую академическую капеллу. Во время обучения он управлял церковными хорами Троицкого, Измайловского и Владимирского соборов.