Александр Бриллиантов - Лекции по истории древней церкви

Вопрос о прочих пяти епископах решен был на следующем, четвертом заседании (17 октября). Подобно другим епископам, они согласились к тому времени подписать томос Льва, и отцы просили возвратить их собору. Сановники нашли нужным обратиться по этому поводу к императору, и когда получен был от него ответ, предоставлявший решить дело о них самим отцам, они были приглашены на собор и заняли свои места. Тринадцать египетских епископов вместо подписания томоса подали тогда же свое особое исповедание (с анафемой на говорящих, что плоть Христа с неба, а не от Девы) и умоляли собор, падая перед отцами на землю, не принуждать их подписывать, пока не будет поставлен им новый архиепископ, так как иначе им нельзя будет, по их словам, и показаться в Египте; Евтихия и следующих ему они анафематствовали. Отцы настаивали на немедленном исполнении своего требования, но сановники предложили дать им отсрочку — до поставления в Александрию епископа. С прошением прямо уже о восстановлении Диоскора обратилось 18 константинопольских архимандритов (с которыми пришел на собор и Варсума), с Каросом и Дорофеем во главе; последний заявил, что Евтихий православен. Хотя правило против исповедающихся епископам клириков (5–е пр. Антиох.) было уже прочитано, но сановники и им испросили отсрочку на 2–3 дня. Монахи ссылались, между прочим, на то, что император обещал быть сам на их диспуте с противниками. В заседании 20 октября посланный для осведомления об этом к самому императору периодевт Александр принес ответ последнего, что он на деле отослал монахов к собору: что решит собор, тому он и последует. Монахам и теперь положено было дать, ввиду ходатайств сановников, отсрочку до 15 ноября. На самом соборе, таким образом, осужден был собственно лишь Диоскор; другим упорствовавшим дана отсрочка. С осуждением Диоскора соединялось оправдание Флавиана и Евсевия, в их православии и невиновности сомнений больше не было. Но в числе потерпевших от Диоскора, а именно низложенных им в 449 г. заочно, были еще восточные епископы Феодорит и Ива. Были теперь оправданы и они. Но их безупречность далеко не могла являться самоочевидным фактом для всех отцев собора, и оправдание их прошло не без препятствий и состоялось не без некоторых внешних влияний. Для дальнейшей истории христологического спора на Востоке оно имело очень важное значение. Но вопрос о Феодорите и Иве был выдвинут уже в дополнительных, так сказать, заседаниях, после того как уже была выполнена главная задача собора — по вопросу о вере.

Император, созывая собор, желал, чтобы на нем составлено было вероизложение, которое, будучи принято единогласно, объединило бы спорившие стороны; это должно было быть главной задачей собора. Намерение императора, однако, встретилось было с решительным нежеланием отцев давать новое вероопределение, и гражданской власти пришлось употребить все меры, чтобы достигнуть цели. Причиной такого нежелания было, с одной стороны, вообще убеждение по крайней мере многих епископов в недозволительности излагать вновь веру, после того как она была изложена никейскими отцами.

На постановление об этом III Вселенского собора ссылался собор Диоскора 449 г. и теперь в Халкидоне. На первом заседании, хотя Евсевий Дорилейский пытался доказать, что нет такого οροσ'а или канона, он встретил возражение со стороны Диоскора. И хотя тут же Диоген Кизикский отметил, что к Никейскому символу сделаны потом (150 отцами) добавления, но вообще выступать со своим изложением отцы вовсе не находили нужным. В этом убеждении их поддерживало, вероятно, с другой стороны, и сознание крайней трудности — выработать такую формулу, которая удовлетворяла бы всех. В действительности дело не обошлось без весьма серьезных недоразумений и столкновений. К православию папы Льва с его томосом, вступившего в особо близкие отношения к антиохийцам, с подозрением отнеслись на первых порах иллирийские и палестинские епископы (не говоря уже о египетских). Со своей стороны римские легаты вместе с восточными епископами отвергли, держась томоса, одобренную всем прочим собором формулу как недостаточно определенную. Лишь энергия и умелое ведение дела представителями гражданской власти обеспечили благополучное окончание рассуждений по этому вопросу.

В конце уже первого заседания сановники предложили отцам представить к следующему заседанию письменное изложение веры, прибавив, что сам император держится веры 318–ти и 150–ти отцев, общепризнанных посланий и изложений Григория Богослова, Василия Великого, Илария и Амвросия и двух посланий Кирилла, принятых в Ефесе в 431 г., заметив, что и папа Лев прислал Флавиану послание против Евтихия. На втором заседании (10 октября), когда императорские уполномоченные повторили это предложение, послышались лишь восклицания: «Другого изложения да никто не составляет, — и мы не беремся и не дерзаем излагать; отцы преподали учение, и то, что изложено ими, сохраняется в письмени; сверх этого мы не можем говорить». Подписавшиеся уже раньше под томосом Льва тоже были вполне согласны с этим. Сановники хотели найти выход в том, чтобы патриархи каждого диоцеза, взяв по одному или по два епископа, обсудили тут же вместе вопрос о вере и представили затем свое мнение собору. Но в ответ на это епископы возгласили: «Письменного изложения [веры] мы составлять не можем; есть правило (κανών), повелевающее довольствоваться тем, что изложено; правило требует (βούλεται), чтобы другого изложения не было; должно держаться того, что завещано отцами (τά τών πατέρων κρατείτω)». Флорентий Сардский попросил дать собору отсрочку и не спешить в столь важном деле. Кекропий Севастопольский в то же время предложил прочитать пока Символ 318–ти отцев и томос Льва. Кроме Никейского символа (прочитанного Евномием Никомидийским) читаны были Символ 150–ти отцев и два послания Кирилла (диаконом Аэтием), затем послание Льва (секретарем императорской консистории Вероникианом). Относительно трех мест в последнем документе заявлено было недоумение иллирийскими и палестинскими епископами (выражения cap. 3: et mori posset ex uno, et mori non posset ex altero; cap. 4: agit enim utraque natura (или: forma); cap. 4: unde in utroque communis est contumelia, aliud unde communis est gloria). Аэтий и Феодорит приводили параллели в разъяснение и оправдание этих мест из Кирилла. Но сомневавшиеся (Аттик Никопольский) попросили дать время для сличения томоса еще с анафематизмами Кирилла. Дана была отсрочка на пять дней, с тем чтобы за это время Анатолий с избранными им епископами попытался вразумить сомневавшихся. К заседанию 17 октября (4–е деяние), когда происходило общее голосование, согласен ли томос Льва с верой 318–ти и 150–ти отцев и с посланиями Кирилла, иллирийские епископы (32) и палестинские (17) подали письменное заявление, что из бесед с легатами они убедились в православном смысле смущавших их мест томоса. Таким образом, в течение двух собраний прочитаны были лишь прежние веро — изложения и не без затруднений достигнуто принятие всеми отцами (кроме 13–ти египетских) послания Льва.