Сфабрикованный Иисус

Не менее впечатляющи и многозначительны параллели со Свитками Мертвого моря, чьими авторами и составителями были ессеи — группировка, ревностно чтящая иудейскую веру и традиции. Строгие взгляды Иисуса на брак и развод вполне соответствуют взглядам ессеев. Использование в ответе заточенному Иоанну Крестителю слов и целых выражений из пророка Исайи (Мф 11:2–6, Лк 7:18–23) почти буквально повторяет мессианский свиток из Кумрана (4Q521). Заповеди блаженства Иисуса также находят себе точное соответствие в одном из свитков (4Q525). Использование песни Исайи о винограднике (Ис 5:1–7) в притче о злых виноградарях (Мк 12: 1–12) совпадает с еще одним свитком (4Q500). Впрочем, в свитках содержатся и некоторые учения, с которыми Иисус спорит (например, утверждение, что бедные, больные и калеки страдают за свои грехи или несут на себе знак Божественного суда, или идея уничтожения всех грешников).

Можно найти в учении Иисуса и мрачные аллюзии на мученичество Маккавеев, отдавших жизнь за веру Израиля. Предупреждая своих учеников о недопустимости соблазна для братьев и сестер, Иисус рисует пугающие картины:

И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, чем с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает. И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее: лучше тебе войти в жизнь хромому, чем с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царство Божье, чем с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную

Комментаторы видят в этом намек на страшные увечья, нанесенные мученикам–Маккавеям, отказавшимся есть свинину и нарушать закон Моисеев [например, царские слуги «тотчас приказали принявшему на себя ответ отрезать язык и, содрав кожу с него, отсечь прочие члены тела» (2 Мак 7:4); «даже если выдавишь мне глаза» (4 Мак 5:30)]. Слова Иисуса о том, что тот, кто хочет следовать за ним, должен «взять свой крест» (Мк 8:34), представляют его собственную версию ужасных последствий, с которыми могут столкнуться верующие — в соответствии с римской практикой того времени.

Итак, у нас имеются впечатляющие, по сути неоспоримые свидетельства того, что родным миром Иисуса был иудейский мир, весьма серьезно относящийся к учению и повествованиям Писания (того, что мы называем Ветхим Заветом). Ничто не требует от нас воспринимать учение Иисуса в киническом контексте. Никаких киников в Галилее начала I в. н. э. не было. Иисус вырос в Назарете, где имелась собственная небольшая синагога. Именно в синагоге родной деревни, а также у родителей и деревенских старейшин, а не у каких–то воображаемых киников из близлежащего Сепфориса черпал Иисус понимание веры и обычаев, в согласии с которыми он вырос.

Чтобы понять Иисуса, чрезвычайно важно правильно выбрать контекст. Помещая фигуру Иисуса в ложный контекст, мы неизменно приходим к искаженному изображению. Однако некоторые ученые предпочитают обходиться без контекста вовсе. К этой проблеме мы обратимся в главе шестой.

Еще одна странная тенденция некоторых ученых (здесь мне снова приходится упомянуть видных членов Семинара по Иисусу) — это склонность рассматривать речения Иисуса в отрыве от того сюжетного контекста, который предоставляют нам авторы новозаветных евангелий. В евангельских контекстах, говорят нам, отражаются взгляды и интересы ранних христиан, а не реальные обстоятельства жизни и творчества исторического Иисуса. Что это означает?

Выясняя вопрос аутентичности (т.е. вопрос, принадлежат ли данные слова Иисусу или кому–то другому), ученые часто отделяют слова допасхального Иисуса от изречений и учений, начавших циркулировать среди его учеников после Пасхи. Соответственно, ученые говорят, с одной стороны, о речениях Иисуса, и с другой — о речениях или формулировках христиан. (Как правило, при этом предполагают, что христианское движение возникло лишь после Пасхи и Пятидесятницы: ранее общности последователей Иисуса не существовало.)

Некоторые ученые полагают, что, поскольку между тем, что приписывали Иисусу, и тем, во что верила и что исповедовала древняя церковь, не существовало четкой границы, некоторые речения Иисуса могут на самом деле принадлежать не ему, а древней церкви. При этом используется так называемый критерий несходства. Именно такое мышление часто приводит к склонности вырывать изречения из обстоятельств и повествовательного контекста, описанного в новозаветных Евангелиях. В главе второй мы уже говорили о критерии несходства и его неверном использовании. В этой главе мне хотелось бы обсудить один из его печальных результатов: склонность отбрасывать тот исторический и герменевтический контекст речений Иисуса, который мы находим в евангелиях Нового Завета.