Филип Шафф - История Христианской Церкви I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

Но если это свидетельство не истинно, оно может быть только откровенным богохульством или безумием. Первое предположение несовместимо с нравственной чистотой и достоинством Иисуса, которые присутствуют во всех Его словах и делах и единодушно признаны во всем мире. Возможность самообмана в столь важном вопросе тоже исключена, тем более что речь идет о разуме, исключительно ясном и здравом во всех отношениях. Как может быть фанатиком или безумцем Тот, Кто никогда не утрачивал равновесия ума, Кто спокойно шествовал выше всех неприятностей и гонений, словно солнце над облаками, Кто всегда давал мудрые ответы на коварные вопросы, Кто спокойно и осознанно предсказал Свою крестную смерть, Свое воскресение на третий день, сошествие Святого Духа, основание Церкви, разрушение Иерусалима? — и все эти предсказания в точности исполнились. Столь самобытный, столь целостный, столь последовательный во всем, столь совершенный, столь человечный, но при этом настолько превосходящий всякое человеческое величие образ невозможно ни сфальсифицировать, ни выдумать. Как кто–то хорошо сказал, поэт в таком случае превзойдет своего героя. Нужно быть больше чем Иисусом, чтобы выдумать Иисуса.

В таком случае нам не остается ничего другого, кроме как признать Божественность Христа; сам рассудок должен замолчать, в благоговении склоняясь перед словами: «Я и Отец — одно», — и вместе с Фомой ответить: «Господь мой и Бог мой!».

Такой вывод подтверждается последствиями явления Христа, намного превосходящими любые чисто человеческие способности и возможности. История христианства с ее бессчетными примерами жизни любви и истины, более возвышенной и чистой, нежели все известное за пределами христианского влияния, — это непрерывный комментарий к жизни Христа, и каждая ее страница свидетельствует о богодухновенности Его святого примера. Каждый день Господень Его сила вновь и вновь, не иссякая, присутствует в десятках тысяч церквей, в царских дворцах и нищих лачугах, в университетах и колледжах, в каждой школе, где читается Нагорная проповедь, в тюрьмах, в богадельнях, в сиротских приютах, равно как и в счастливых домах. Она явлена и в ученых трудах, и в простых брошюрах. Наша история имеет какую–то ценность лишь потому, что она вновь свидетельствует: Христос — свет и жизнь падшего мира.

Нет никаких признаков того, что Его сила убывает. Его Царство сегодня занимает большую территорию, чем когда–либо в прошлом, и имеет все предпосылки к тому, чтобы в конце концов восторжествовать на всей земле. Говорят, на острове Св. Елены Наполеона поразила мысль о том, что миллионы людей готовы отдать свою жизнь за распятого Назарянина, Который создал духовную империю любовью, но никто не умрет за Александра, или за Цезаря, или за него самого — за тех, кто строил преходящие империи силой. В этом противопоставлении Наполеон увидел убедительный довод в пользу Божественности Христа и сказал: «Я знаю людей, и я говорю вам, что Христос не был человеком. Все в Христе изумляет меня. Его Дух переполняет меня и приводит в смятение. Его нельзя сравнивать ни с каким другим существом. Он — Один–Единственный». [107] По поводу свидетельства Наполеона о Божественности Христа см. письма Берсье и Люттерота в приложении к 12–му изд. моей книги «Личность Христа» (Person of Christ, 1882, p. 284, 219 sqq.). Говорят, на балу в Веймаре во время Эрфуртского конгресса Наполеон спросил поэта Виланда, сомневался ли тот когда–нибудь, что Иисус действительно жил; на что Виланд тут же дал уверенный отрицательный ответ, прибавив, что через тысячу лет люди, возможно, будут так же отрицать существование Наполеона или факт битвы за Йену. Император улыбнулся и сказал: «Tres–bien!». Он задал вопрос не потому, что сомневался, но для того, чтобы испытать веру поэта. Так д–р Хазе утверждает со слов канцлера Мюллера, слышавшего весь разговор (Geschichte Jesu, p. 9). Другой гений, Гёте, личность совершенно иного плана, которого, однако, столь же трудно заподозрить в симпатиях к религии, в последние годы своей жизни оглянулся на бескрайние просторы истории и был вынужден признать, что «если Бог когда–нибудь появлялся на земле, это произошло в лице Христа» и что «человеческому разуму, как бы далеко он ни продвинулся во всех прочих областях, никогда не превзойти высоты и нравственной культуры христианства, которые сияют и светят нам в Евангелии».

Попытки рационалистически и мифологически объяснить жизнь Христа с чисто человеческих и естественных позиций, а также низвести ее чудесные элементы до уровня обычных событий или невинных выдумок разбивались о камень личности и свидетельства Христа. Самые способные из безбожников, составлявших жизнеописания Иисуса, ныне испытывают глубочайшее уважение к Его, личности и превозносят Его как величайшего мудреца и святого, когда либо жившего на земле. Но, отвергая свидетельство Христа о Его божественном происхождении и предназначении, они делают Его лжецом. Отвергая же чудо Его воскресения, они превращают великий факт существования христианства в реку без истоков, в дом без фундамента, в следствие без причины. Отрицая реальность чудес, они надеются, что мы поверим в еще большие чудеса психологии; сверхъестественное историческое чудо они подменяют противоестественным и невероятно абсурдным образом вундеркинда, который сами же и придумали. Более того, они при этом не могут прийти к согласию и опровергают друг друга. История заблуждений XIX века — это история самоуничтожения. Едва успевала созреть одна гипотеза, как ее место занимала другая, чтобы, в свою очередь, разделить ту же судьбу; древняя же истина и вера христианства остается непоколебимой и продолжает свой мирный завоевательный поход против греха и заблуждения.