Филип Шафф - История Христианской Церкви I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

Даже религия Греции, которая, как прекрасный плод фантазии, по праву именовалась религией красоты, искажена этим нравственным извращением. В ней совершенно отсутствует истинное представление о грехе, а следовательно, и истинное представление о святости. Она рассматривает грех не как извращенность воли и преступление против богов, но как безрассудство и преступление против человека, зачастую даже исходящее от самих богов; ибо «Помрачение ума» или «Нравственная слепота» (`'Ατη) — это «дочь Юпитера», богиня, хотя и изгнанная с Олимпа. Именно она является источником всех бед на земле. Гомер не имел понятия о дьяволе, но придавал дьявольские черты своим божествам. Греческие боги, а также скопированные с них римские боги — это просто мужчины и женщины, в которых Гомер и простые люди видели и чтили свойственные грекам слабости и пороки, а также преувеличенные добродетели. Боги рождаются, но никогда не умирают. У них есть такие же тела и чувства, как у смертных, только колоссальных размеров. Они едят и пьют, правда, в отличие от людей, нектар и амброзию. Они просыпаются и засыпают. Они путешествуют, но со скоростью мысли. Они общаются и воюют друг с другом. Они сожительствуют с человеческими существами, производя на свет героев и полубогов. Они ограничены временем и пространством. Хотя иногда их удостаивают чести считаться всемогущими и всеведущими и называют святыми и справедливыми, эти боги подвластны неумолимой судьбе (мойрам), нередко впадают в заблуждение и обвиняют друг друга в глупости и преступлениях. Их небесное блаженство нарушают различные проблемы земной жизни. Даже патриарха олимпийской семьи Зевса, или Юпитера, обманывает его сестра и жена Гера (Юнона), с которой он триста лет прожил в тайном браке, прежде чем провозгласил ее своей супругой и царицей богов. Кроме того, Зевс пребывает в неведении относительно событий, предшествующих осаде Трои. Он грозит своим собратьям ударами молнии и смертью и заставляет весь Олимп дрожать от страха, когда он в гневе встряхивает волосами. Нежная Афродита–Венера истекает кровью из–за колотой раны на пальце. Марса камнем сбивает Диомед. Нептуну и Аполлону приходится работать по найму, и их время от времени обманывают. Гефест хромает, что вызывает насмешки окружающих. Из–за своих брачных связей боги постоянно ревнуют друг друга и ссорятся. Они исполнены зависти, ненависти и похоти, толкают людей на преступления и провоцируют друг друга на обман и жестокость, вероломство и прелюбодеяние. «Илиада» и «Одиссея», самые известные поэмы, рожденные гением греков, — это скандальная хроника жизни богов. Потому Платон и запретил их в своей идеальной Республике. Пиндар, Эсхил и Софокл доросли до более возвышенных представлений о богах и дышали более чистым воздухом нравственности; однако они выражали взгляды абсолютного меньшинства, в то время как Гомер выражал убеждения народа.

Несмотря на это существенное отступление от истины и святости, язычество все же было религией, поисками «неведомого Бога». Его предрассудки свидетельствовали о потребности в вере. Его многобожие покоилось на едва различимом основании единобожия: оно подчиняло всех богов Юпитеру, а самого Юпитера — мистической судьбе. В основе язычества лежало ощущение зависимости от высших сил и уважение к божественному. Оно сохранило память о золотом веке и грехопадении. Оно ощущало потребность в примирении с божеством и искало этого примирения в молитве, епитимьях и жертвах. Многие из религиозных традиций и обычаев язычества были слабым отзвуком изначальной религии, а его мифологические мечты о слиянии богов с людьми, о полубогах, о том, как Геракл избавил Прометея от страданий, были бессознательными пророчествами и плотскими предчувствиями христианских истин.

Только этим и объясняется готовность, с которой язычники, к стыду евреев, приняли Евангелие. [66] См. Мф. 8:10; 15:28; Лк. 7:9; Деян. 10:35.

По всему языческому миру был рассеян духовный Израиль, никогда не обрезывавшийся по плоти, но получивший незримое обрезание сердца, совершенное рукой Святого Духа, Который дышит, где хочет, и не связан рамками каких–либо человеческих законов и обычных средств. Ветхий Завет дает нам несколько примеров истинного благочестия вне пределов видимого общения с еврейской Церковью в лице Мелхиседека (друга Авраама, царя и священника, прообраза Христа), Иофора (мадиамского священника), Раав (женщины из Ханаана, которая принимала у себя Иисуса Навина и Халева), Руфи (моавитянки и прародительницы нашего Спасителя), царя Хирама (друга Давида), царицы Савской (которую привела в восхищение мудрость Соломона), сириянина Неемана и особенно Иова, великого страдальца, который радовался в надежде на своего Спасителя. [67] Даже Августин, каких бы строгих взглядов он ни придерживался, приводит историю Иова в доказательство того, что Царство Божье в ветхозаветном домостроительстве не было предназначено исключительно для евреев, а затем добавляет: «Divinitus autem provisum fuisse non dubito, ut ex hoc uno sciremus, etiam per alias gentes esse potuisse, qui secundum Deum vixerunt, eique placuerunt, pertinentes ad spiritualem Hierusalem». De Civit. Dei, xviii. 47. {«Я не сомневаюсь, что так было устроено божественным промыслом с той целью, дабы мы знали, что и среди других народов могли быть люди, которые жили по Богу и угодили Ему, принадлежа к небесному Иерусалиму». О граде Божием, кн. 18, гл. XVIII.}