Томас Кейтли - Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья

После четырнадцати лет и трех дней залитого кровью правления Кеах Бузург Умейд умер. Изменяя принципам Хасана Сабаха, который, вероятно, желал подражать образу действия пророка и считал, что высший пост должен быть избирательным, он назначил преемником своего сына Кеаха Мухаммеда, руководствуясь то ли отцовской привязанностью, то ли считая его наиболее подходящей для этой роли личностью.

Политика общества не претерпела каких-либо изменений с приходом Мухаммеда. Кинжал продолжал карать его врагов, и с каждой павшей жертвой те, кто отстаивал права Исмаила и кого держали в строгом соблюдении заповедей Корана, не замечали ничего, кроме справедливой руки Небес, обнаженной для того, чтобы осуществить возмездие за преступления и незаконное присвоение прав. Горный властитель едва успел взять в свои руки бразды правления, когда Рашид, преемник последнего халифа, стремясь отомстить за убийство своего отца, собрал армию и отправился в поход на Аламут. Он достиг Исфахана, но здесь его поход и завершился. Четыре ассасина, которые специально для этого поступили к нему на службу, напали на него в палатке и зарубили. Когда эта новость дошла до Аламута, то были устроены великие торжества, и в течение семи дней и семи ночей трубы и литавры гремели с крепостных башен, возвещая окрестностям о триумфе кинжала.

Сирийские владения исмаилитов к этому времени значительно расширились. Они выкупили у Ибн Амру принадлежавшие тому замки Кадмос и Кахаф, а также силою захватили у властителей Шейсера замок Массьят. Этот замок, расположенный на западной стороне горы Легам, напротив Антарадуса, с тех пор стал главным местом расположения исмаилитов в Сирии. Теперь обществу принадлежала вся береговая линия до Триполи на севере, а внутрь страны их владения простирались вплоть до Хаурана.

Правление Мухаммеда оставило немного событий, которые могли бы проиллюстрировать историю ассасинов. Возможно, при нем было дано следующее описание сути вероучения исмаилитов людям, которых султан Санжар послал в Аламут, чтобы разузнать о нем [43].

«Наше учение такое, – рассказал глава общества, – мы верим в единого Бога и признаем в качестве истинного знания и правой веры только то, что соответствует слову Божьему и наставлениям Пророка. Мы исповедуем их, как они нам даны в Священном Писании, Коране, и веруем во все, чему учил Пророк о Сотворении мира, о конце света, о вознаграждении и воздаянии, о Судном дне и о воскресении. Верить в это необходимо и никто не вправе самостоятельно судить о предписаниях Всевышнего либо исправлять хотя бы букву в них. Это фундаментальные основы вероучения нашей секты, и, если султан не согласен с ними, пусть он вышлет к нам одного из своих высокообразованных духовников, с которым мы могли бы обсудить этот вопрос».

Такому кредо ни один правоверный мусульманин не мог что-либо возразить. Единственным вопросом было – в чем заключалась исмаилитская система интерпретации и какие еще доктрины они вывели из сакрального текста. Активное же использование кинжала фидави в достаточно ясной форме предполагало, что были и другие теории и что за портьерой скрывалось нечто плохо совместимое с общественными устоями и мирным существованием. Действительно, положение дел, при котором правители исмаилитов преподносили себя всего лишь слугами и представителями невидимого имама, само по себе вызывало серьезные подозрения, что могло помешать им приказать совершить какое-либо злодеяние, которое отвечало их собственным интересам, но прикрывалось именем невидимого хозяина. Совершенно не разбираются в человеческой природе те, кто считает, что на незамедлительное исполнение подобных приказов не согласятся невежественные и фанатичные члены секты.

Гнилая сущность учения секты проявила себя достаточно быстро. Кеах Мухаммед оказался слабым, неумелым руководителем, не пользовался уважением у своих последователей. Они начали примыкать к его сыну Хасану, который имел репутацию человека поразительной эрудиции, с хорошим знанием традиций и текста Корана, искусного в его толковании и хорошо знакомого с науками. Хасан, то ли из тщеславия, то ли по политическим мотивам, тайно начал распространять утверждение, что он сам и есть имам, чей приход был обещан Хасаном Сабахом. Обуянные этой идеей, более информированные члены общества стали соперничать друг с другом в стремлении исполнить его указания, и Кеах Мухаммед, видя, как постепенно власть утекает от него, в конце концов решил проявить силу. Собрав членов общества, он в самых жестких тонах осудил распространяемую ересь.