Рудольф Штайнер - Умирание земли и жизнь мира

Итак, вы видите, что для отыскания такого знания, какое здесь имеется в виду, существуют еще некоторые иные импульсы, кроме удовлетворения, — я не хочу сказать любопытства, но исключительной жажды знания.

Таким образом, человек стоит перед вами, как двойное, как двойственное существо. Это имеет еще гораздо более глубокое значение. И я хотел бы сегодня дать прозвучать тому основному тону, который пройдет через нашу работу, чтобы вызвать в ваших душах чувство значительности того, что мы обсуждаем.

Остановимся на том, что голова в дальнейшем течении нашей жизни, — голова, которая теперь представляет перед нами, как отображение всего мира — в существенном является посредником для нашего познания (я не хочу сказать «орудием», ибо я этим сказал бы нечто не совсем правильное). Но не только голова является посредником для нашего познания. Остановимся на познании, на восприятии мира. Его доставляет голова, но также и весь остальной человек. И так как остальной человек даже по своему происхождению есть нечто совершенно отличное от головы, нечто иное, то человек, также поскольку он существо познающее, состоит из головного человека (я называю его так, как я уже называл его раньше) и сердечного человека, ибо в сердце концентрируется все остальное. Каждый из нас есть в действительности два человека: человек головы, который относится к миру, как существо воспринимающее, и человек сердца. Разница в том, что человек, хотя он иногда и бранится на мир, тем не менее пользуется для сознания только головой. Что собственно лежит в основе этого? Если провести параллель между познанием головой и познанием сердцем, то это дало бы очень мало. Тот, кто воспринимает сердцем то, что познает головой, был бы в своем познании «теплее», чем другой. Между людьми существовала бы разница, но она была бы невелика. Если же подходить к вещам с духовнонаучным опытом, то предстает нечто совершенно иное. Мы усваиваем себе познания, восприятия; это происходит постепенно, что к нам приходят восприятия и познания.

Итак, происходит следующее: то, как мы головой относимся к миру, как мы с помощью ее воспринимаем и познаем — это совершается в известном отношении быстро. То, как мы в познании относимся к миру всем остальным организмом, происходит медленно. Ко всем остальным различиям, которые я уже прошлой зимой приводил в отношении развития мира и человека, присоединяется еще то, что наша голова спешит со своим познанием, остальной же организм не спешит. Это имеет глубочайшее значение. Когда воспитывают в школе, то, в сущности, обращают внимание только на воспитание головы. Людей воспитывают теперь только для головы, это можно сделать по школьной программе. Ибо в самом крайнем случае, голова, если она в течение продолжительного времени участвует в развитии познания, заканчивает свое развитие на 20-х годах жизни. Тогда голова завершает свое познание, усвоение мира. Весь остальной организм нуждается для этого во всем периоде до смерти. И можно сказать: голова проделывает это приблизительно в три раза скорее, чем весь остальной организм. Остальной организм не спешит, он развивается втрое медленнее, он идет совершенно иным темпом. И поэтому для человека, обладающего даром наблюдать познанием подобные вещи, ясно, что если он что-либо постиг головой, он должен ждать, пока он не соединит это со всем своим существом. Чтобы воспринять что-либо, как нечто полное жизни, нужно действительно, — если воспринятое головой продолжалось, например, один день, — ждать от трех до четырех дней, пока не воспримешь это во всей полноте. Добросовестный исследователь духа никогда не станет передавать того, что он воспринял только головой то, что он воспринял только головой, но только то, что он воспринял всем своим человеческим существом. Это имеет в выcшей степени широкое и глубокое значение. По существующим условиям мы, собственно, можем теперь давать нашим детям только некоторый род головного знания. Мы не даем им такого знания, которое приемлемо для остального организма. Дело остается при головном знании, при знании, которое так уже устроено, чтобы оно могло усваиваться головой и чтобы впоследствии его можно было вспомнить. Правда, люди потом не помнят предметов, о которых идет речь при обучении, и бывают рады, когда избавляются от них после последнего экзамена. Знание, которое может быть вполне проработано остальным организмом, оно при всяких обстоятельствах впоследствии при воспоминании о нем, вызвало бы к себе любовь, радость, сердечность. Вопрос о том, как устроить обучение, чтобы впоследствии человек в течение своей жизни, когда он будет вспоминать о нем, мог оглянуться на него с сердечностью, радостью, с известным воодушевлением, связан с глубочайшими тайнами мистерии человечества.