Андрей Кураев - МИССИОНЕРСКИЙ КРИЗИС ПРАВОСЛАВИЯ

Народ же в последний день Константинополя устремился именно в тот самый храм Св. Софии, который формально был уже униатским. Та последняя литургия, о которой потом сложили так много легенд, была униатской... Но для турок, захвативших Константинополь всего через полгода после обнародования унии, было политически выгодно отколоть восточных христиан от западных. Идея унии лишилась государственной, светской поддержки. И потому для епископата, не связанного более императорской волей, уже не составило труда отвергнуть униональные подписи... А в Москве не возмутились ни епископы, ни народ. Тут при известии о заключении унии «вси князи умолчаша и бояри и инии мнози, еще же паче и епископы рускиа вси умолчаша и воздремаша и уснуша». Здесь отторжение унии (изгнание митрополита Исидора) произошло по инициативе и воле великого князя Василия Васильевича. Кстати, именно Исидор в 1452 году уже в качестве папского посла и возглашал унию с Константинопольской Церковью (спустя полгода он убежит от турок, переодевшись простолюдином)... А в другой византийской столице — Фессалониках — народ не принял св. Григория Паламу в качестве своего архиепископа.

А о том, что богословские революции могут происходить незаметно для народа, свидетельствует хотя бы история русского богословия: двухсотлетнее пленение школьного богословия католической схоластикой вызвало в конце концов протест среди самих ученых богословов (вспомним хотя бы архиеп. Сергия (Страгородского), свт. Феодора (Поздеевского), свт. Илариона (Троицкого), но не в монастырях и не на приходах... И вновь повторю свой аргумент: исходя из формулы «народ — хранитель благочестия» нельзя объяснить, отчего, например, народ Западной Украины своим сердцем принял унию, а народ Восточной, опять же сердцем, ее отверг...

Наконец стоит помнить, что в Послании Патриархов тот народ, что хранит благочестие, по-гречески назван «лаос», а не «этнос». Этот народ не имеет отношения к этническим общностям и к социологическим вопросам. Здесь «народ» — это «верные», люди Церкви, люди, живущие Церковью и живущие церковно. О них говорит формулировка «Катехизиса» современника авторов «Послания» — московского святителя Филарета: «Все истинно верующие, соединенные Священным Преданием веры, составляют из себя Церковь, которая и есть верное хранилище Священного Предания». Здесь вполне осознанный и нарочитый круг в определении — те, кто в Предании и хранят Предание. Не народ, но верные хранят веру. Верные же — это те, кто достойно и «с рассуждением» (ср. 1 Кор. 11,29) участвуют в Литургии верных.

Есть еще в греческом языке для обозначения народа слово демос. Может быть, именно демос свят и непогрешим? В текстах Нового Завета слово демос употребляется три раза: Деян. 12,22: «А народ восклицал: это голос Бога, а не человека» — и это была всенародная лесть Ироду. А в Деян. 17,5 и 19,30—33 демос — это толпа. «Толпа — хранитель благочестия» звучит несколько странно...

Так, может, всегда «чувствует» Православие этнос? Насколько православно, «верно» православное население православных стран? Насколько «рассудительно» его участие в Литургии? Нет, богословскую работу по уяснению истин Предания нельзя подменять этнографическими исследованиями того, «какую веру верует» этнос. Руссоизм, «народничество», народопоклонство неприемлемы в богословии. Призывы к «опрощению», обучению «у народа», «слиянию с народной стихией» опасны — как опасны любые призывы к играм со стихиями. И если мы «со Христом умерли для стихий» (Кол. 2,20), то эта смертность (в смысле неподвижность, отсутствие реакции на провокации и приглашения со стороны мирских стихий) должна быть распространена и на стихию народную. И уже тем более нельзя из этой формулы выводить нечто более радикальное: мол, народная вера и есть нормативное Православие и критерий православия. Не все то, во что верит прихожанин, православно. Не все свои верования он почерпнул из церковной проповеди, из Писания и Святых Отцов. Не все приходские «предания» тождественны преданиям вселенским. И не все свои верования прихожанин раскрывал перед духовником и подвергал его суду. Не все даже замеченные псевдоправославные верования духовник счел пастырски необходимым оспорить.

«Верные», посещающие наши храмы и даже причащающиеся в них, далеко не во всем верны Православию. А если он не верен Православию, значит, он и не член того лаоса (церковного народа), который хранит Православие.