В 1934 году благодаря проявленному интересу и поддержке Рейнхольда Нибура к работе на кафедре Объединенной богословской семинарии присоединился немецкий богослов Пауль Тиллих. То было время, когда в Германии к власти пришел Гитлер, и умеренный социалист Тиллих был вынужден одним из первых покинуть страну. Он был не неоортодоксом, а, скорее, просто богословом широкой культуры, использовавшим экзистенциалистскую философию для истолкования Евангелия и его связи с современным миром. В отличие от Барта с его упором на Слове Божьем Тиллих предложил то, что он назвал "методом корреляции", заключавшимся в изучении наиболее сложных вопросов бытия современного человека – в особенности его "высших устремлений" – и затем в показе того, как на них отвечает Евангелие. Его "Систематическое богословие" было попыткой рассмотрения основных тем христианского богословия на основании этого метода. Он был также социалистом, применявшим пересмотренную форму марксистского анализа в попытке понять суть пороков западной цивилизации. Но после переезда в Соединенные Штаты эту сторону его научной деятельности затмил интерес к экзистенциализму и современной психологии.
Критику экономической позиции laissez faire депрессия вызвала не только со стороны богословских факультетов. В 1932 году Методистская церковь и Федеральный совет церквей (образованный в 1908 году тридцатью тремя деноминациями) высказались за участие правительства в экономическом планировании и выделение средств для поддержки бедных. Это было расценено как выражение радикального социализма, и вскоре последовала реакция.
В этой реакции элементы традиционного фундаментализма сочетались с антисоциалистическими – и порой фашистскими – политическими взглядами. В то время как руководство различных традиционных конфессий все больше приходило к убеждению о необходимости создать систему социального обеспечения с пособиями по безработице и принять антитрестовское законодательство, многие рядовые члены церкви двигались в противоположном направлении и обвиняли руководство в пособничестве коммунизму. С приближением войны значительная часть этого движения встала на сторону фашизма, и некоторые его лидеры заявляли даже, что христиане должны быть благодарны Адольфу Гитлеру за то, что он останавливает распространение социализма в Европе. Различие между русским коммунизмом и другими формами социализма проводилось редко, и даже когда это делалось, все они объявлялись в одинаковой степени нечестивыми.
С избранием Рузвельта и провозглашением "нового курса" стали осуществляться многие мероприятия, за которые ратовали "социалисты" в руководстве церквей. Принятые в то время весьма скромные меры по облегчению положения бедных и социальной защите трудящихся некоторые историки связывают со спасением капиталистической системы в Соединенных Штатах. Как бы то ни было, "новый курс" действительно улучшил положение бедных, но восстановление экономики происходило медленно, и последние следы депрессии исчезли только в 1939 году, когда страна вновь готовилась к возможности вступления в войну. В определенном смысле конец Великой депрессии положила именно война, а не "новый курс".
В вопросе о возможности вступления в войну, которая уже бушевала в Европе и на Дальнем Востоке, страна раскололась. Противниками войны двигали разные побуждения: одни были христианами, чувствовавшими угрызения совести за необузданное проявление воинственного и националистического духа во время предыдущей войны; другие были фашистами или по крайней мере людьми, у которых страх перед коммунизмом затмевал все другие соображения; среди американцев немецкого и итальянского происхождения многие испытывали симпатию к земле предков; изоляционисты просто-напросто считали, что страна должна предоставить остальной мир самому себе; приверженцы расистских и антисемитских взглядов полагали, что Соединенные Штаты не должны препятствовать осуществлению программы Гитлера.
В конечном счете страна не получила возможности самой решить, вступать в войну или нет. Решение было продиктовано нападением на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года. Вслед за этим под сомнение была поставлена лояльность всех, кто выступал против войны. Американцы японского происхождения – в том числе многие из тех, чьи предки веками жили в Соединенных Штатах, – были интернированы как потенциальные шпионы. К сожалению, церкви не особенно протестовали против этого, а ловкие дельцы завладели имуществом и предприятиями интернированных. Церкви, по всей видимости испытывавшие чувство вины за активную поддержку предыдущей войны, в целом занимали умеренную позицию. Их участие ограничилось отправкой священников в вооруженные силы и заявлением о резком осуждении преступлений нацизма. Но большинство лидеров церкви старались не смешивать христианство с чувством национальной гордости. Показательно, что в то же самое время в Германии многие подчеркивали несовместимость того и другого, хотя для них цена такого заявления была гораздо более высокой. Война разделила мир, и христиане по обе стороны фронта старались навести мосты. По окончании конфликта эти возведенные мосты послужили основанием для развития экуменического движения (см. главу 36).
Читать дальше