Люсьен Леви-Брюль - Сверхъестественное в первобытном мышлении

Первобытные люди, как известно, не классифицируют, подобно нам, предметы природы по отчетливо раздельным царствам и не придают того же значения, что и мы, различению между живыми существами и остальными предметами. Они верят без размышлений в однородность окружающих их существ и даже неодушевленных предметов.

Это вовсе не означает, что основные различительные признаки, которыми оперируют наши классификации, ускользают от них. Обыкновенно они довольно хорошо их знают. Они отлично разбираются в многочисленных разновидностях растений, которые важны для них.

Но первобытные люди придерживаются этого знания лишь настолько, насколько они заинтересованы в тех или иных растениях. Их внимание сосредоточивается и задерживается на невидимых силах и сверхъестественных влияниях, которые они замечают и чувствуют каждое мгновение в природе и от которых зависит их благополучие или несчастье, их успех или неудача в любом предприятии.

В соответствии с этой постоянной установкой первобытные люди, наблюдая, иногда с поразительной прозорливостью и остротой, повадки, например, животных, которыми питаются и которых, следовательно, должны уметь выследить и поймать, они особенно озабочены настроениями и расположением этих животных, способами достижения их благосклонности. Так же обстоит дело и по отношению к растительным видам, да и вообще ко всем существам и предметам природы, расположение которых может оказать влияние на их судьбу.

Очень велико искушение выразить эти тенденции и привычки первобытных людей в анимистических терминах. Терминология эта так удобна! Туземцы сами охотно прибегают к ней, как только входят в соприкосновение с религиями, в которых объекты культа — духи, демоны, божества, более или менее отчетливо индивидуализированные. Первобытные люди находят здесь совершенно готовые рамки, в которые без всякого затруднения укладываются их представления, обычно текучие и неопределенные. Однако, отливаясь в четко определенную форму, чуждую первобытным людям, представления подвергаются риску искажения. Деформация представлений первобытных людей обнаруживается в большинстве свидетельств, которыми мы располагаем. Один исследователь, например, писал: «Туземцы Борнео в общем имеют одни и те же основные представления, несмотря на все разделяющие их племенные и расовые различия. Согласно этим представлениям, вся природа, люди, животные, растения, сухие листья на земле, воздух, огонь, вода — все это одушевлено, все может испытывать удовольствие и страдание.

Туземец Борнео с величайшей тщательностью, с чувством деликатности остерегается раздражать души вещей. Если голод вынуждает его налагать руку на окружающие существа, он старается умиротворить их путем жертвоприношения… Так как гром, молния, дождь, буря для него загадки, то он истолковывает их как проявление духов (антох), которые более могущественны, чем человек, но мыслят и чувствуют аналогично ему. От колыбели до могилы его не покидает страх перед демонами таинственного духовного мира. Все, что он делает и чего не делает, выливается в непрерывное усилие проскользнуть без катастрофы по этому ненадежному морю между Харибдой и Сциллой».

В этом отрывке (аналогичные легко найти у многих других наблюдателей так называемых примитивных обществ) можно без особого труда отделить точно переданный факт от анимистической схемы, в которую его включает автор. Последний констатировал у всех племен, попавших в поле его зрения, заботу о приобретении благосклонности существ и предметов, с которыми людям приходится иметь дело, вплоть до неодушевленных. Всюду люди испытывают потребность чувствовать их благорасположенность. В противном случае люди сочли бы себя обреченными на неизбежные несчастья. Автор вполне резонно отмечает, что основные представления общи все племенам, начиная с низшей ступени развития и кончая теми, которые более или менее глубоко подверглись влиянию малайцев или китайцев. Однако когда он приписывает всем, будто «демоны и духи мыслят и чувствуют, как человеческие существа», то эта анимистическая интерпретация их представлений, оправданная в некоторых случаях терминологией самих туземцев (если допустить, что они не выражаются из любезности заимствованными терминами), не подходит для других случаев, где настроения существ и предметов не фигурируют у первобытных людей в этом исключительно психическом аспекте.