Как мы уже отмечали, в этом отрывке Папий говорит о прошлом. Устные предания, исходящие от учеников Иисуса, он собирал прежде, чем начал писать книгу. В то время большинство учеников Иисуса уже умерли, но двое, Аристион и Иоанн Старший, были еще живы [53] Reicke, The Roots, 154–155, не замечая, что два ученика Господних в это время были еще живы, полагает, что Папий собирал предания около 100 года н.э.
. Очевидно, речь идет о 80–90–х годах н.э. Большинство ученых полагает, что именно в эти годы были написаны Евангелия от Матфея [54] Если сообщение Папия о Евангелии от Матфея исходит, как и его сообщение о Евангелии от Марка, от «старца» (то есть, возможно, от Иоанна Старшего), следовательно, он мог знать (или узнать) Евангелие от Матфея в тот период, когда собирал предания. Однако из слов Евсевия не совсем ясно, основаны ли слова Папия о Евангелии от Матфея на сообщении «старца».
и от Луки, а чуть позже — от Иоанна. Таким образом, эти слова Папия могут рассматриваться, наряду с замечанием Луки об очевидцах (Лк 1:2), в качестве свидетельства того, как понимались взаимоотношения очевидцев и евангелистов в то время, когда писались евангельские тексты.
Нет никаких причин видеть в этих утверждениях Папия апологетическое преувеличение, поскольку они на удивление скромны. Он говорит, что к преданиям двенадцати апостолов имел доступ самое большее из вторых рук — и, как мы видим, даже не утверждает, что лично слышал Аристиона и Иоанна Старшего, а всего лишь, что узнал их учение еще во время их жизни от людей, слышавших их лично. Следовательно, мы можем доверять важнейшей информации, содержащейся в заявлении Папия: а именно — что устные предания о речениях и деяниях Иисуса были связаны с именами конкретных очевидцев. Это решительно противоречит старому предположению школы критики форм о том, что свидетельство очевидцев, лежащее в основе евангельской традиции, ко времени написания Евангелий якобы давно затерялось в многоголосой анонимной передаче предания. Не только из Лк 1:2, но и еще более из слов Папия мы видим, что это совсем не так. Папий расспрашивал своих информаторов о том, что говорили Андрей, Петр и другие ученики, а также о том, что говорят ныне живущие люди — Аристион и Иоанн Старший [55] Это замечание делает В. Gerhardsson, Memory and Manuscript: Oral Tradition and Written Transmission in Rabbinic Judaism and Early Christianity (ASNU 22; Uppsala: Almqvist and Wiksells, 1961) 206–207.
. Из этого, быть может, следует заключить, что и другие ученики — те из них, кто прожил долго — до конца жизни повторяли рассказ о событиях, которым стали свидетелями, и, следовательно, не только были зачинателями устных преданий в первые годы существования церкви, но и оставались их авторитетными живыми источниками до самой своей смерти. Устные предания, исходя от них, не развивались далее независимым путем — они оставались связанными с очевидцами, так что люди, подобно Папию, ищущие информацию, интересовались именно тем, что рассказывали очевидцы.
Не следует придавать чрезмерного значения приведенному Папием списку из семи апостолов. Без сомнения, он, как и другие иудейские и раннехристианские авторы, использует число «семь» как символ полноты — список из семи апостолов символизирует их всех (ср. семь учеников в Ин 21:2). Уже не раз отмечалось, что список этот разительно схож со списками апостолов у Иоанна в Ин 1:40–44 и Ин 21:2. Из этого списка Папий пропускает одного ученика — Нафанаила, упоминаемого только у Иоанна, несомненно, для того, чтобы заменить его другим, у Иоанна не упомянутым — Матфеем, важным для Папия, поскольку Матфей широко известен как источник евангельской традиции [56] Список Папия окажется еще ближе к спискам Иоанна, если мы предположим, что Матфея он отождествляет с Нафанаилом (поскольку эти имена имеют схожее значение), а двух неназванных учеников в Ин 21:2 считает Аристионом и Иоанном Старшим: см. Hengel, Die johanneische Frage, 80–83.
. Эта зависимость от Иоаннова Евангелия, несомненно, относится ко времени, когда Папий пишет свой Пролог, а не ко времени сбора преданий. Во всем этом отрывке чувствуется дух Иоанна. О Евангелии от Иоанна (который ни разу не употребляет слово «апостолы» в терминологическом смысле) напоминает настойчивое использование вместо «апостолов» слова «ученики»; возможно, впрочем, это связано с желанием подчеркнуть, что обсуждаемые люди были очевидцами речений и деяний Иисуса — что для апостола (напомним, что слово «апостол» в то время в Азии широко применялось к Павлу) не обязательно. Однако во второй фразе отрывка, с ее ссылкой на «истину», под которой явно понимается сам Иисус (ср. Ин 14:6), определенно слышится отзвук Иоанна; такой же отзвук можно предположить и в последней фразе: «живой, остающийся в душе голос» (zoës phones kai menousës). Нет ли в этом аллюзии на заключительное рассуждение Четвертого Евангелия о том, сколь долго «пребудет» (menein; см. также 1 Кор 15:6) любимый Иисусов ученик?
Читать дальше