Уолтер Брюггеман - Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Еще полвека назад книги по введению в Ветхий Завет писались по более или менее стандартному образцу: одни и те же вопросы, одни и те же ответы. Как ни парадоксально, их авторам удавалось совмещать укорененность в вере («христианской», ибо библеисты были почти исключительно христианами) с критической аналитикой. Считалось честным и правильным сочетать веру и научный подход, пусть даже это подчас нелегко. В последнее время, однако, консенсус уступил место широчайшему плюрализму ракурсов и методов, и, соответственно, читать вводные курсы стало труднее. Предлагаемая читателю книга — это попытка (в чем–то неизбежно субъективная) рассказать о Библии так, чтобы данные научной библеистики совмещались с подходом, который был бы богословски и церковно ответственным. Большей частью я буду ориентироваться на точки зрения, которые приняты очень широким кругом ученых, — разумеется, пропущенные через фильтр моего восприятия (иначе не стоило бы и браться за перо!). Надеюсь, что этот фильтр ничего не исказил, а в чем–то даже окажется и полезным.

А сейчас для начала кратко остановимся на четырех вопросах, связанных с актуальными проблемами ветхозаветной экзегезы.

1. Определенные трудности сопряжены уже с самим термином «Ветхий Завет». Как известно, он обозначает корпус книг, составляющих первую часть христианского Священного Писания. Однако в последнее время христиане все более осознают, что Писание принадлежит не только им: иудеи также читают его и также верят в Бога этого Писания. Поэтому термин «Ветхий Завет» в каком–то смысле проблематичен (Brooks and Collins 1990).

Здесь терминология не пустая формальность, ибо у нее глубокий богословский смысл: христиане читают свой «Ветхий Завет» в свете Нового Завета и мыслят эти две части Писания как неразрывно связанные. Ветхий Завет находит завершение, исполнение в Новом Завете, который возвещает о мессианстве Иисуса. Это убеждение составляло важную часть христианской веры еще со времен первоначальной Церкви. Однако тут есть как минимум две сложности.

• Деление Писания на Ветхий и Новый Завет как будто исключает любое прочтение Ветхого Завета иначе, чем в свете Нового. Однако это старинное христианское убеждение не выдерживает критики: существует серьезная еврейская экзегеза, которую никак нельзя сбрасывать со счетов. Поэтому сразу сделаю оговорку: используя термин «Ветхий Завет», я утверждаю, что иудеи столь же качественно и легитимно читают эти тексты в свете Талмуда (фундаментального текста иудаизма), как христиане — в свете Нового Завета. Это не означает, что я отрицаю какие–то постулаты христианства: я всего лишь уклоняюсь от притязаний на монополию, на то, что только христиане могут правильно понять данные тексты, а иудеи — не могут. Поэтому предлагаю христианской части своей аудитории увидеть в иудеях «со–читателей» Писания, а также поразмыслить: сколь далеко можно идти в таком «со–чтении»? И как вообще оно может происходить? Все это очень сложные вопросы, и следует избегать как компромиссов в христианской вере, так и покровительственного отношения к иудаизму.

• К сожалению, термин «Ветхий Завет» часто понимается как указание на суперцессионизм, т. е. учение о том, что Новый Завет якобы вытесняет и отменяет Ветхий Завет. Ростки такого понимания можно различить уже в некоторых текстах самого Нового Завета (например, Евр 8:13), а в последующей христианской экзегезе они дали обильные всходы (Soulen 1996). Однако это понимание ошибочно и неконструктивно, ибо подлинный смысл термина «Ветхий Завет» состоит в указании на глубинную взаимосвязь между верой Древнего Израиля и верой древней Церкви. Здесь есть парадокс, который трудно полностью объяснить: христианская вера одновременно вырастает из иудаизма и порывает с ним. Христианство ясно говорит: христианская вера и христианское понимание Нового Завета невозможны без Ветхого Завета, и об отмене последнего и речи быть не может. (Церковь объявила об этом еще в древности, обличая Маркиона, который противопоставлял ветхозаветного Бога новозаветному Богу. Маркионитство — учение нецерковное.) Христианское толкование не устраняет Ветхий Завет, более того, оно подчеркивает, что без Ветхого Завета Новый Завет правильно понять невозможно. Новый Завет буквально пропитан ветхозаветными категориями (скажем, в своем учении о вере) и подходами. Об этих проблемах богословы сейчас много спорят, и читателю стоит заранее настроиться на их неоднозначность и сложность. И еще раз подчеркнем: термин «Ветхий Завет» не просто условность. За ним стоит тайна взаимосвязи Церкви с иудаизмом — взаимосвязи, о которой размышляет уже апостол Павел в Послании к Римлянам (главы 9–11).