Уолтер Брюггеман - Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Евреям диаспоры в период, предшествовавший Маккавейскому восстанию, пришлось в полной мере познать беды и опасности преследований со стороны правителей–язычников. Однако ситуация была зыбкой. Тесное взаимодействие с чужой культурой на всех уровнях жизни и столкновение с языческим окружением могли приводить к враждебности против отдельных евреев, реже — против евреев в целом, при этом предметом спора являлась принадлежность к иудаизму. Тем не менее путем к преодолению подобных разногласий было именно взаимодействие. Иудеи могли преодолеть враждебные настроения и обрести возможность реализовать свой творческий потенциал среди язычников, став неотъемлемой частью мира. Для этого им вовсе не нужно было отгораживаться от этого мира стеной или изводить себя мыслями о его разрушении

Безусловно, все эти истории при любых обстоятельствах питают воображение верующих. По мере того как американское общество становится все более подверженным разрушению вследствие неуемного стремления к власти, а христианство постепенно вытесняется внутри этого общества на маргинальные позиции, история о Данииле может обрести для верующих особое звучание. В современных условиях христиане, как и древние евреи, не могут просто пойти на сговор с государством, с его корпоративной экономической системой, с его антигуманными взглядами. Они должны говорить о «правде… и милосердии к бедным» (Дан 4:24). С другой стороны, церковь в этих условиях не должна превращаться в секту, заботящуюся лишь о собственной безопасности, но должна открыто взаимодействовать с обществом. Именно в повествовании о Данииле мы обнаруживаем пример умения договориться с властями, сохраняя верность истине перед лицом превосходящей власти.

Вторая часть Книги пророка Даниила разительно отличается от первой по жанру. В ней мы обнаруживаем апокалиптические видения (гл. 7–12). Более того, именно эти главы, наряду с Зах 9–14, являются главными образцами апокалиптической литературы в еврейской Библии, образы которой сыграли столь важную роль в зарождающемся христианстве. В видениях историческая память тесно переплелась с заботами настоящего. Это стало возможно благодаря огромному усилию богословского воображения, считающего современные ему события и современное ему поколение переломным моментом человеческой истории. Именно в этот переломный момент Бог своей превосходящей властью решительно и даже насильственно вторгается в человеческую историю, чтобы сокрушить все враждебные власти и создать новый, более справедливый мир, где маленькую общину верующих ждут безопасность и процветание. Главное внимание богословов сосредоточено на нерушимости божественной власти, причем политические события, послужившие фоном для более ранних повествований, отныне утрачивают для них свое значение. Конец того, что было, неизбежен и неотвратим, но этот же конец знаменует собой начало совершенно нового мира, предназначенного для верующих. Эти характерные апокалиптические картины, выделенные множеством ученых, в случае с Дан 7–12 служат вполне конкретной цели: они объясняют кризис 167–164 годов до н. э., столь сильно затронувший евреев и иудаизм (Collins 1987, 68–92). В Книге Даниила апокалиптическая манера изложения усилена за счет связи с конкретной исторической реальностью, благодаря чему апокалиптические представления не просто растворяются в пустом пространстве, но касаются судеб реальных людей, находящихся в реальных политических условиях.

Кризис, с которым связано происхождение Книги Даниила, был вызван насильственным насаждением эллинизма Антиохом IV (Епифаном), правителем Сирии из династии Селевкидов, который стремился укрепить свое политическое и культурное влияние над Иерусалимом, истребляя иудаизм. Именно поэтому в «конце» видения говорится об ужасающих бедствиях, обрушившихся на иудаизм, символом которых стала «мерзость запустения», воцарившаяся по воле Антиоха в Иерусалимском Храме, в оскверненном священном месте еврейской религии (9:27; 11:31; 12:11). Эти события описаны в «историческом» повествовании Первой книги Маккавейской. Здесь, однако, они превращаются в апокалипсис: Антиоху противостоит не еврейская армия (как в описании восстания Маккавеев), но сам Бог Израиля, не нуждающийся «ни в какой помощи» со стороны людей (11:34). «Мировая история» изображается здесь в виде череды сменяющихся правлений, апофеозом которых становится господство «небольшого рога» из стиха 8:9, высокомерного, «повергшего истину на землю», восставшего против Святого Бога (8:9–14) (Noth 1967, 194–214). Традиционно считается, что этот «небольшой рог» символизирует Антиоха, нанесшего Богу страшное оскорбление, но в итоге потерпевшего поражение. Таким образом, противостояние между Антиохом и иерусалимскими евреями в Книге Даниила превращается во вселенский конфликт, в котором победу одерживает Бог… и те, кто верен Ему.