Уолтер Брюггеман - Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Третья часть канона, без сомнения, отличается пестротой состава. Тем не менее к ней следует относиться как к значительному явлению творчества в рамках канона. В качестве наиболее интересных из известных мне исследований можно было бы назвать работу Донна Моргана 1990 года Между текстом и общиной: Писания в канонической интерпретации (D. Morgan Between Text and Community: «Writings» in Canonical Interpretation), которую я всячески рекомендую читателям. Морган говорит о трех особенностях этой части.

1. То, что я характеризовал как «пестроту состава», Морган справедливо называет многообразием. Книги третьей части действительно отличаются жанровым и тематическим разнообразием, отражая все многообразие иудаизма. Традиционный взгляд на иудаизм периода Второго Храма, — пожалуй, наиболее поддерживавшийся христианским богословием, — представлял его как «нормативный иудаизм», созданный в результате законнической реформы Ездры. Иными словами, это религия «Закона», не представляющая для христиан интереса. Однако со временем стало очевидно, что иудаизм в период зарождения христианства был очень живым, сложным по составу и обладал огромным интерпретатарским потенциалом. Именно поэтому создатели «Священного Писания» того периода стремились сделать его воплощением присущего иудаизму многообразия (Stone 1980). (Так обстоит дело и с Торой, которая несет в себе следы многообразия. Только в данном случае в единое Моисеево предание были вплетены голоса разных традиций.) Изучая тексты третьей части еврейского канона, читатель может увидеть, что каждое произведение, вошедшее в это более или менее нормативное собрание, содержит традиции и интерпретации, имевшие важное значение для той или иной части находившейся в процессе становления общины. Судя по всему, запечатленные в текстах идеи воспринимались их авторами и редакторами настолько серьезно, что ни при каких обстоятельствах не могли быть опущены. Получившееся в итоге собрание объединило самые разные тексты, являясь своего рода демонстрацией плюрализма мнений в иудейской среде того периода.

2. Морган прекрасно продемонстрировал диалогическую преемственность текстов Писаний по отношению к традициям Торы и Пророков. Эта диалогическая преемственность очень важна, поскольку, по мнению Моргана, пиетет по отношению к древней традиции — единственное, что объединяет книги третьей части:

Говоря о герменевтических методах, применяемых в текстах Писаний по отношению к текстам Торы и Пророков, невозможно выделить какой–либо общий подход, который бы разделялся всеми и стал преобладающим. Представители всех течений и групп, существовавших внутри иудаизма в послепленную эпоху, старались понять, что именно позволяет сохранить веру в трудные времена. Ответ на этот вопрос все они искали в тексте Торы и Пророков, однако каждая из группировок предлагала свою социальную и богословскую интерпретацию этих текстов. Общим было только очень серьезное отношение к авторитету основополагающих текстов.

Хотя мы полагаем, что функция и смысл книг из раздела «Писания» проясняются, если рассматривать их как коллективный ответ еврейской общины того периода на учения Торы и Пророков, вместе с тем надо помнить о том, что в объединении этих текстов нет никакой концептуальной системы. Иными словами, нет ни «системы», ни герменевтической парадигмы, подходящей для этих текстов. В них всегда находится нечто, не вписывающееся в строгие рамки системы, разрушающее все наши попытки синтезировать и объяснить их. Этот факт напрямую связан как с историческими обстоятельствами, в которых формировались эти тексты, так и с их литературными особенностями. Как бы ни был упорядочен раздел «Писания», разнообразие входящих в него текстов красноречиво свидетельствует об отсутствии консенсуса, о неспособности представителей разных религиозных групп прийти к единому мнению по поводу основных положений иудаизма того времени. Отсутствие консенсуса и постоянный диалог с основной традицией стали истинным богословским и герменевтическим даром Писаний последующим сообществам, связанным с Библией

3. Писания находятся в отношениях диалога не только с предшествующими традициями, но и со всем культурно–историческим контекстом. В результате вавилонского плена, положившего конец политической независимости Израиля и приведшего к появлению еврейской диаспоры, а также вследствие культурной гегемонии греков, сменившей сравнительно мягкую персидскую гегемонию, еврейская община стала очень раздробленной. В этих условиях для поддержания еврейской самоидентификации и для продолжения работы над созданием канона требовались незаурядная смелость и определенная комментаторская гибкость. Каждая из еврейских общин справлялась с этими задачами по–своему.