Алистер МакГрат: Введение в христианское богословие

В результате этого, поздний патристический период (ок.310–451) можно считать одной из высших точек в истории христианского богословия. Богословы могли теперь свободно трудиться, не опасаясь гонений, и обращаться к целому ряду важных вопросов, стремясь закрепить возникающее в церквах богословское единомыслие. Установление этого единомыслия потребовало множества дискуссий и включало в себя болезненный процесс осознания Церковью того, что ей нужно было примириться с разногласиями и продолжающейся напряженностью. Тем не менее, именно в этом периоде можно усмотреть образование той значительной степени единомыслия, которое впоследствии воплотилось в экуменических символах веры.

Совершенно очевидно, таким образом, что патристический период имеет большое значение для истории христианского богословия. Тем не менее, оказывается, что он представляет большую сложность для современных студентов и семинаристов, изучающих богословие. Можно выделить четыре основные причины такого положения.

1. Некоторые споры этого периода кажутся безнадежно далекими от нужд современного мира. Хотя в то время они считались крайне важными, современному читателю часто трудно понять всю их важность и причину, по которой они привлекали так много внимания. В этом отношении интересно сравнить патристический период с эпохой Реформации, во время которой затрагивалось множество вопросов, продолжающих волновать современную Церковь; многие преподаватели христианского богословия обнаруживают, что их студентам значительно проще понять интересы этого, позднейшего периода.

2. Многие дискуссии патристического периода в той или иной степени вращаются вокруг философских вопросов, понятных лишь тем читателям, которые знакомы с философскими спорами того периода. Сейчас лишь некоторые студенты, изучающие христианское богословие знакомы с идеями, содержащимися в диалогах Платона, тогда как в патристический период эти идеи подверглись значительному развитию и критике в средиземноморском мире. Средневековый платонизм и неоплатонизм существенно отличаются друг от друга с одной стороны, и от первоначальных идей Платона — с другой. Незнание многих философских идей и концепций того периода представляют собой еще одним препятствием на пути его изучения, затрудняя студентам, делающим свои первые шаги в христианском богословии, понимание того, о чем шла речь в некоторых патристических дискуссиях.

3. Патристический период отличается чрезвычайным доктринальным разнообразием. Его вполне можно охарактеризовать как время постоянного движения, в течение которого еще только складывались такие ориентиры и стандарты, как Никео — Цареградский символ веры и догмат о двойственной природе Христа. Эта черта патристического периода часто вводит в смущение студентов, знакомых с относительной стабильностью других периодов в развитии христианских доктрин (таких, как Реформация, в котором личность Христа не включалась в число основных вопросов).

4. Этот период стал свидетелем крупного разделения, возникшего по политическим и лингвистическим причинам, между восточной грекоязычной церковью и западной латиноязычной церковью. Многие исследователи усматривают заметное различие в богословском темпераменте между богословами Востока и Запада: первые в большей мере были склонны к философии и богословскому умозрению, в то время как последние часто враждебно относились к вторжению философии в христианское богословие и считали эту дисциплину исследованием доктрин, изложенных в Священном Писании. Примером этой позиции может послужить знаменитый риторический вопрос Тертуллиана (ок.160–ок.225): "Что общего между Афинами и Иерусалимом? Или Академией и Церковью?"

В ходе настоящей книги будут делаться многочисленные ссылки на значительное число богословов патристического периода. Следующие шесть авторов, однако, имеют особое значение и заслуживают того, чтобы выделить их для особого упоминания.

Иустин Мученик (ок.100–ок.165)

Иустин, по всей вероятности, выделяется как величайший из апологетов — христианских писателей второго века, которые отстаивали христианское вероучение перед лицом сильной критики со стороны языческих авторов. В своей "Первой апологии" Иустин утверждает, что следы христианской истины можно обнаружить у великих языческих писателей. Его доктрина о logos spermatikos ("семя несущем слове") позволила ему утверждать, что Бог подготовил путь для своего окончательного откровения во Иисусе Христе посредством намеков на эту истину в классической философии. Иустин представляет для нас ранний пример богослова, который пытается соотнести благую весть Евангелия и мировоззрение греческой философии — тенденция, которая в первую очередь связана с Восточной Церковью.