Реза Аслан - Zealot. Иисус - биография фанатика

Хотя и исторические свидетельства, и Новый Завет ясно говорят о том, что последователи Иисуса оставались в Иерусалиме после распятия, интересно отметить, что в Евангелии от Матфея воскресший Иисус велит ученикам встретиться с ним в Галилее (Мф. 28. 7).

В работах Оскара Куллмана (Oscar Cullman, The State in the New Testament (New York: Scribner, 1956), The Christology of the New Testament (Philadelphia: Westminster Press, 1959)), Джона Гейджера (John Gager, Kingdom and Community: The Social World of the Early Christians (Englewood Cliffs, N. J.: Prentice Hall, 1975)) и Мартина Дибелиуса (Martin Dibelius, Studies in the Acts of the Apostles (New York: Scribner, 1956)) показано, что первым последователям Иисуса не удалось убедить остальных жителей Иерусалима присоединиться к их движению. Гейджер верно отмечает, что, в целом, «первые новообращенные не были представителями устоявшихся секторов иудейского общества» (с. 26). Дибелиус предполагает, что иерусалимская община даже не проявляла интереса к проповеди за пределами города, и ее члены вели благочестивую жизнь в тишине и молитве, ожидая второго пришествия Иисуса.

Гейджер объясняет успех ранних последователей Иисуса, вопреки многочисленным противоречиям в их доктрине, основываясь на великолепном социологическом исследовании Л. Фестингера, Г. Рикена и С. Шахтера «Когда пророчество не сбывается» (L. Festinger, H. W. Riecken, S. Schachter, When Prophecy Fails: A Social and Psychological Study of a Modern Group That Predicted the Destruction of the World (New York: Harper and Row, 1956)), которое, говоря словами самого Гейджера, показывает, что «при определенных условиях религиозное сообщество, фундаментальные верования которого опровергаются событиями реального мира, не обязательно разрушается или распадается.

Вместо этого оно может начать активную миссионерскую деятельность, которая является ответом на ощущение когнитивного диссонанса, то есть состояния стресса и сомнения, вызванного опровержением важного верования» (с. 39). Как писал сам Фестингер в своем следующем исследовании «Теория когнитивного диссонанса» (A Theory of Cognitive Dissonance (Stanford: Stanford University Press, 1957): «Наличие диссонанса вызывает воздействия, направленные на уменьшение или ликвидацию диссонанса. Сила воздействия, направленного на уменьшение диссонанса, является функцией от величины самого диссонанса» (с. 18).

Вокруг термина «эллинисты» идет немало споров. Возможно, он обозначал язычников, обращенных в христианство, как утверждает Вальтер Бауэр (Walter Bauer) в своей книге Orthodoxy and Heresy in Earliest Christianity (Mifflintown, Pa.: Sigler Press, 1971). С Бауэром соглашается Г. Дж. Кэдбери. Он считает, что «эллинистами» были христиане из язычников, которые, возможно, происходили из Галилеи или других неиудейских областей и были отрицательно настроены по отношению к Закону Моисея. См. «The Hellenists», The Beginnings of Christianity, vol. 1,ed. K. Lake and H. J. Cadbury (London: Macmillan, 1933), pp. 59–74. Однако, вероятнее всего, что термин «эллинисты» относится к грекоязычным иудеям диаспоры, что убедительно демонстрирует Мартин Хенгель (Martin Hengel, Between Jesus and Paul (Eugene, Ore.: Wipf and Stock, 1983)). Марсель Саймон соглашается с Хенгелем, хотя при этом, в отличие от последнего, он считает, что в языке жителей Иудеи этот термин имел уничижительный смысл из-за греческих (то есть языческих) ассоциаций. Саймон отмечает, что «эллинизм» включен в список ересей, составленный Иустином Философом (Диалог с Трифоном иудеем. 80. 4), См. Marcel Simon, St. Stephen and the Hellenists in the Primitive Church (New York: Longmans, 1958).

To, что «Семеро» были лидерами независимой общины в ранней церкви, доказывается тем фактом, что они активно проповедовали, исцеляли и творили чудеса. Они занимались не только распределением пищи, как можно подумать, прочитав описание Луки в «Деяниях апостолов» (6. 1–6).

Хенгель пишет, что «часть общины, говорившая по-арамейски, была серьезно задета» гонениями на «эллинистов». Тот же исследователь отмечает, что, принимая во внимание тот факт, что «евреи» оставались в Иерусалиме по меньшей мере до начала войны, то есть до 66 г. н. э., они должны были прийти к какому-то компромиссу с религиозными властями. «В иудейской Палестине только то сообщество, которое строго следовало Закону, могло просуществовать длительное время» (Between Jesus and Paul, pp. 55–56).

Еще одной причиной для того, чтобы считать, что движение Иисуса в первые годы после распятия продолжало оставаться чисто иудейским, является одно из первых деяний апостолов после смерти Иисуса — избрание Матфия на место Иуды Искариота (Деян. 1. 21–26). Оно может указывать на то, что идея о восстановлении двенадцати колен Израиля оставалась живой даже после событий на Голгофе. И действительно, среди первых вопросов, которые задали ученики воскресшему Иисусу, был вопрос о том, восстановит ли он теперь, вернувшись, царство Израиля? То есть, выполнит ли он ту задачу мессии, которую ему не удалось выполнить при жизни? Иисус резко отмахивается от вопроса: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян. 1. 7).