Вадим Бурлак - Мистика Древнего Рима. Тайны, легенды, предания

Вопросы без ответа всегда подогревают любопытство и порождают домыслы. Поговаривали, что в Риме Алессандро Калиостро (так здесь уже стали называть Джузеппе Бальзамо) общается с древними языческими божествами, посещает места, где когда-то находились воздвигнутые в их честь, затем порушенные святилища.

Лишь одно событие в римской жизни Калиостро не хранило в себе тайны и мистики и стало известно всему городу: он женился на двадцатилетней красавице Лоренце Феличини.

И снова начались странствия графа, но уже с молодой супругой.

О своих встречах с Калиостро писала в мемуарах баронесса Оберкирх: «Он был не то, чтобы красив, но я никогда не видела более выразительной физиономии. Он обладал взглядом почти сверхъестественной глубины.

Выражение его глаз было то как пламя, то как лед; он привлекал к себе и отталкивал; он то внушал боязнь, то казался непреоборимо привлекательным».

Даже, осторожный со всеми, кто увлекался мистикой, великий поэт Иоганн Вольфганг Гёте отмечал: «…Калиостро во всяком случае замечательный человек… подобные ему люди позволяют увидать те стороны человечества, которые в обычном ходе остаются незамеченными».

В 70—80-х годах XVIII века в любом европейском светском салоне не проходило и дня, чтобы не заговорили о Калиостро. Его мраморные бюсты выставлялись в знатных домах многих стран, а миниатюрные портреты хранились в медальонах и в браслетах. Многие поэты и писатели той поры делали графа героем и персонажем своих произведений.

Но встречались на пути Калиостро и недоброжелатели. На него сочиняли доносы и памфлеты, обвиняли в шарлатанстве и отступничестве от христианства. Приписывали ему тайное поклонение богам Древнего Рима. До поры до времени Калиостро удавалось выкручиваться из сложных ситуаций и уходить невредимым от инквизиции.

Алессандро и Лоренца приехали в Петербург в 1779 году.

Известный знаток истории Северной столицы Н.И. Божерянов в книге «Невский проспект» писал: «В ноябре же по вечерам, четыре раза в неделю, давал представления итальянец Пинчи или вернее Калиостро…

Могущественный князь Потемкин, вследствие распространения молвы о Калиостро, оказал ему особое внимание, а Калиостро, со своей стороны, успел до некоторой степени отуманить князя своими рассказами и возбудить в нем любопытство к тайнам алхимии и магии…»

Далее автор приводит пример, как жестоко одурачивал «заезжий чародей» не только Потемкина, но и многих других представителей высшего света Санкт-Петербурга.

«У князя Г. опасно заболел 10-месячный единственный сын, и Калиостро был приглашен как врач.

Осмотрев ребенка, он объявил князю и княгине, что берется вылечить умирающего младенца, но с тем условием, чтобы дитя было отвезено к нему на квартиру, где ребенок и оставался более месяца и был возвращен родителям совершенно здоровым.

Вскоре после отдачи родителям их сына, вдруг у его матери явилось подозрение, что ребенок подменен. Началось следствие и Калиостро, не отпираясь, заявил, что так как отданный ему на излечение ребенок умер, то он решился на обман для того только, чтобы хотя на некоторое время замедлить отчаяние матери. На вопрос же, что он сделал с трупом дитяти, Калиостро отвечал, что, желая сделать опыт возрождения (палингенезиса) он сжег его. Это обстоятельство будто бы и было причиною высылки Калиостро из Петербурга…».

Приведенный случай из жизни великого авантюриста – лишь одна из множества версий, почему он так поспешно покинул Россию. Были и другие.

В Петербурге Калиостро трудился не покладая рук: омолаживал драгоценные камни, вызывал души умерших, лечил людей, консультировал, как выращивать цветы, делал прогнозы, «уходил» в прошлое и будущее, читал лекции и демонстрировал свои опыты в великосветских салонах.

И все же некоторые современники замечали его озабоченность, словно он скрывал от посторонних еще какую-то сторону своей деятельности.

У Калиостро, помимо Григория Потемкина, в Петербурге были и другие могущественные друзья-покровители. Один из них – гофмейстер Екатерины II Иван Перфильевич Елагин.

Столичный остров, где находилась великолепная дача гофмейстера, впоследствии будет назван Елагин. Вот на эту дачу Иван Перфильевич и пригласил пожить какое-то время итальянского друга.

Потом Елагин рассказал приятелям о планах Калиостро отыскать в Петербурге какие-то клады. Итальянец даже называл их примерную стоимость. Но цена была настолько высокой, что Иван Перфильевич усомнился в их существовании.