Сергей Худиев - Христианство - трудные вопросы

Я стал читать эту Книгу примерно с четырнадцати лет; читал с интересом, но тогда скорее воспринимал ее как исторический роман. Я вообще любил читать, возможно, потому, что книги отчасти заменяли мне общение с людьми — я был замкнутым, малообщительным и в то же время упорным и способным юношей.

Из всех школьных предметов я больше всего увлекался физикой и математикой и после школы поступил в МГУ на физический факультет; учился я неплохо, и первые успехи разбудили мое честолюбие. Я хотел прославиться, мечтал стать академиком, получить Нобелевскую премию. До поры моя жизнь внешне протекала плавно и благополучно: я закончил МГУ, поступил в аспирантуру, женился, родилась дочка. Но в сердце нарастали горечь, тревога и внутренний конфликт.

Все эти годы я размышлял над Библией и постепенно пришел к убеждению, что этой Книге можно верить, а библейские заповеди нужно исполнять. Но у меня это совершенно не получалось. Напротив, со временем стали обнаруживаться мои худшие качества. Жизнь заставила меня научиться общаться с людьми; но тем временем природная замкнутость обратилась в гордыню, а честолюбие — в зависть. К концу университетского курса я постепенно стал осознавать, что мои реальные успехи вовсе не так велики, как мне бы хотелось (одно дело — пятерки на экзаменах, а другое — реальная работа в науке); чем яснее я понимал, что, как говорится, «пороха не выдумаю», тем больше завидовал своим более талантливым коллегам.

Я знал, что зависть — это страшный грех, но ничего не мог с собой поделать. Чувство вины буквально давило на меня; я открывал Библию, чтобы найти утешение, но лишь снова и снова убеждался в том, что Господь осуждает мои низкие чувства и мысли. Чем больше я завидовал, тем хуже шли мои занятия; я научился создавать видимость работы, и за этот обман еще больше презирал себя — в результате работа и вовсе валилась из рук. Потом я начал завидовать уже тем, у кого нет таких «комплексов», кто может «жить спокойно»… Нередко я доходил до такого состояния отчаяния и безразличия к жизни, что любое дело казалось мне непосильным — даже просто сходить в магазин за хлебом.

Зависть сделала меня раздражительным; достаточно было похвалить кого-нибудь при мне, как я начинал злиться. Моя жена заметила это и пришла к выводу, что при мне просто нельзя никого хвалить. В ответ на справедливые упреки я «заводился с пол-оборота» — сразу же выходил из себя. Жить со мной стало трудно, скандалы в семье следовали один за другим. Между тем я сознавал, что в таком состоянии я просто не смогу нормально работать, зарабатывать деньги, содержать семью.

Я понимал, что зашел в тупик, что дела мои очень плохи и что помочь мне может только Бог. Однажды я обратился к Нему и мысленно сказал примерно такие слова: «Я слышал и читал, что Ты помогаешь людям в беде. Вот, мне очень плохо, я запутался в жизни; не мог бы Ты мне помочь?» До этого момента, насколько я помню, я никогда не молился.

Ответ на эту молитву пришел примерно через несколько месяцев. Бог начал помогать мне, и благодаря Ему я обрел вечную жизнь.

Вечной жизнью я называю новое состояние человека, новое отношение к Богу, миру, окружающим людям и самому себе; эта жизнь начинается уже здесь, на земле, а после смерти продолжается вечно. Те, кто обрел вечную жизнь, после смерти будут вечно наслаждаться беспрепятственным общением с Богом; это состояние в Библии называется также «раем» и «небесами».

Я понял, что Бог отвечает на мою молитву, когда встретил на Арбате проповедников Евангелия. Это была группа молодых людей и девушек; они пели христианские гимны и говорили о Христе, о том, кто Он и что Он сделал для нас. Я сразу же решил, что должен познакомиться с ними.

Это было летом 1987 года; очевидно, я попал на одну из первых уличных проповедей. Прежде публичная проповедь христианства была запрещена. Те немногие, кто пытался говорить людям о Господе, подвергались преследованиям; о них печатали клеветнические статьи в газетах. В каком-то смысле эти газетные статьи и подтолкнули меня к знакомству с верующими: клевета была довольно грубой и неправда — очевидной. Я решил: «Раз на них так клевещут, значит, что-то в этом есть». Кроме того, советская пресса сформировала определенный образ евангельских христиан как людей, которые «как вцепятся, так уж не отстанут — будут ходить, учить, уговаривать…» Я подумал: «Так ведь именно это мне и нужно!» Справедливости ради скажу, что «ходить и уговаривать» заняться со мной изучением Библии пришлось мне самому — правда, не очень долго.