Евгений Казача - Улица мира арабской вязью

Вся пробежка заняла у нас от силы минуты три и вот уже до ближайшей груды камней, бывшей когда-то домом, остаётся около десятка метров. На ходу я перепрыгиваю неглубокую канаву и подбегаю к остаткам забора из глиняного кирпича. Ещё вчера этот забор был метра два высотой, судя по остаткам, а теперь я его просто перешагиваю.

Подбегаю вплотную к развалинам и останавливаюсь, переводя дух. Наверху метрах в трёх от меня, за куском поваленной стены, сидит штурмовик и, сложив свой автомат в положение «стрельба из-за угла», просматривает местность через световодную оптику. Шищенко, как подсказала мне автоматика, когда я повернул голову в его сторону. Рядом фрагмент окна с деревянным подоконником и куском занавески на оборванной багете. Мой маркер указывает мне занять позицию там. Перехватываю винтовку поудобнее и карабкаюсь вверх, опираясь свободной рукой о камни.

Так странно. Это моя четвёртая боевая высадка, а я всё никак не могу привыкнуть к этому! Подоконник весь в пыли, но краска совсем свежая, и побелка на уцелевшем куске стены, и эта занавеска. Как будто всё так и должно быть. Только сам оконный проём почему-то накренился в сторону. И пластиковая рама вместе со стеклом вылетела прочь, оставив вместо себя только несколько белых кусочков по углам. Я кладу тяжелое цевьё винтовки на подоконник, сам устраиваюсь поудобнее и начинаю просматривать местность через инфракрасный канал оптики.

Уже полчаса как сидим без дела. Светлеет. На востоке небо совсем уже розово-белое. Снайпер на куче кирпичей справа от меня метрах в семи. Бекешев чуть дальше. Гранатомётчик, видимо, устав сидеть, встал в полный рост прямо в уцелевшем углу разрушенного здания так, чтобы его могли видеть только мы, и курит! Курит он через аварийный клапан в маске, спрятав сигарету в ладони по самый фильтр. Он давно поставил жучок на датчик в шлеме и теперь безнаказанно дурит начальство таким образом. Мы его, само собой, не выдаём.

Иван Степенко. Самый старший из всех нас. Высокий, сутулый парень. Малоразговорчивый, но всегда спокойный и довольный. Лет под сорок ему уже, наверное. Ну, 35 точно есть. Он служил срочную где-то под Нижним Новгородом. Потом остался. Потом начал мотаться по горячим точкам на Кавказе. Абхазия, Осетия, ещё где-то. Когда началась война каким-то образом попал из мотострелков в морпехи. Любит выпить, но пьяным его видели лишь однажды. Выговоров и нареканий по дисциплине имеет больше, чем весь наш батальон вместе взятый, но с начальством никогда не спорит.

«А, Ванёк?! Да ему всё по..уй!» – часто можно услышать от солдат про Степенко, и это его очень точно характеризует. За пятнадцать (или больше) лет службы дослужился до звания старшего сержанта, но лычки прикалывает только на важные строевые смотры и только после того, как получит нагоняй от Савичева. За все годы службы едва ли можно припомнить хотя бы один год, чтобы на Степенко не висело какое-нибудь дисциплинарное взыскание или выговор, однако из армии его, всё-таки, не выгнали. Наверное потому, что в тайне этот нескладный молчун всем по душе. И солдатам и начальству. Вот и держат.

Стоит себе и курит! Вот у кого жизнь! Гранатомётчики вообще, по идее, во время боя спешиваются только при появлении танков противника или для обстрела укреплённой точки. Ну, или для отражения авиа налёта, в крайнем случае. Но на практике им приходится таскать на горбу тяжеленную пусковую установку, да ещё ранец с четырьмя ракетами!

Сразу после того, как вся остальная пехота заняла свои позиции, штурмовики выдвинулись вперёд для проведения разведки и разминирования.

Вообще, довольно тихо всё проходит. Редкие одиночные, короткие очереди, да взрывы растяжек тут и там. Минут пятнадцать назад где-то на правом фланге завязалась перестрелка. Наши даже дважды обстреляли здание из гранатомётов. Но потом всё стихло и штурмовики, видимо, подавив сопротивление, двинулись дальше. Как только они завершат разведку мы все вместе начнём зачищать местность и готовить проходы для бронетехники.

Сколько ещё сидеть? Спина и ноги ужасно занемели. Уже минут пять не слышно ни единого выстрела. И взрывов тоже не слыхать.

Вижу движение. Вон одна фигура, за ней ещё одна. Штурмовики возвращаются. Значит, проходы готовы. Сейчас разобьемся на группы и вместе с техникой будем пробираться к центру города. Займём его, и оттуда будем начинать зачистку, я думаю.

Вдруг в окне дальнего здания показалось светлое пятно! Что-то живое! Не один из наших – тепловой фон слишком велик. Я нацеливаюсь на это место, и точно – чья-то спина в окне! Как будто учуяв, что за нею наблюдают, спина сорвалась с места и скрылась за косяком двери. Не знаю почему, но я всё равно жму на спусковой крючок, и винтовка, вздрогнув, отправляет в полёт тяжелую разрывную пулю, глядя ей вслед одиноким чёрным глазом дула.