Марина Новикова-Грунд - Уникальная картина мира индивида и ее отображение на тексты - на примере текстов людей, совершивших ряд суицидальных попыток

В психологии, где неколичественные математические методы пока занимают, безусловно, маргинальную позицию по отношению к количественным, в результате сложилась драматическая ситуация все увеличивающегося разрыва между теоретической наукой и практикой. Теоретическая, в первую очередь, экспериментальная психология, оказавшись в тисках требований математической доказательности, обнаруживает тенденцию к сужению поля выбора объектов исследования, предпочитая относительно простые, наблюдаемые и «измеряемые» процессы и явления (напр., Брунер об утрате значения). В то же время практические задачи, особенно психотерапевтические, как правило, группируются вокруг сложных и размытых процессов и явлений, сохраняя связь с традиционной для психологии философской составляющей, но отказываясь от теоретических верификаций. Статистические манипуляции с такими объектами, как, например, «горе», «печаль» и «тоска» обречены на спекулятивность вследствие размытых границ между этими объектами. В результате психотерапевтические практики оказались за пределами академической науки как нестрогие и недостаточно доказательные.

Поэтому видится настоятельно необходимым возвращение размытых и неопределенных, но нагруженных важнейшими психологическими смыслами экзистенциальных понятий в поле научной доказательности и проверяемости. Это осуществимо с помощью использования строгих неколичественных методов и может оказаться не менее полезным в качестве связующего элемента между теоретическими представлениями и работой с конкретными, эмпирически наблюдаемыми процессами и явлениями, чем оно оказалось в семантике в 60–80 гг. ХХ в., тем более что часть традиционных и важных для психологии объектов изучения не доступна почти ни в каком другом виде, кроме вербального.

В попытке найти общее в разнородных и нестрогих словоупотреблениях понятия «Картина мира» и обратившись к тому способу интерпретации этого понятия, который был принят авторами экзистенциальной и гуманистической школ в психологии (Ялом, Мэй….), в нашем исследовании был уточнен и конкретизирован термин «Индивидуальная картина мира человека». Он был истолкован как обобщающее имя для составляющих, выделяемых психологами-экзистенциалистами: экзистенциальные тревоги (Тиллих) – идентичность, свобода, одиночество (и любовь, или близость, как состояние, обратное одиночеству), смерть, а также пространство и время, внутрь которых они помещены. Однако все вышеперечисленное – это лишь своего рода «разметка карты», которую каждый индивид заполняет своим, сугубо индивидуальным опытом. Этот опыт осознается только в небольшой своей части, но лежит в основании множества выборов разного уровня. Он ответственен за выбор коппинг-стратегий, с помощью которых индивид справляется с экзистенциальными страхами; за выбор ролевых и коммуникативных стратегий; наконец, за членение континуальной реальности на «события» и «не-события», «важное» и «несущественное», «хорошее» и «плохое», находящееся внутри границ «Я» индивида и лежащее вне этих границ.

В настоящее время существует необходимость предпринять попытку синтеза знаний и методов, возникших за последние десятилетия в экспериментальной и когнитивной психологии, и представлений о человеке, его индивидуальной картине мира, самоосознавании и саморепрезентации, полученных в результате эмпирических наблюдений и психотерапевтических практик, в частности, гештальт-терапии и экзистенциальной психотерапии, используя в качестве верифицирующего инструмента строгие неколичественные методы, успешно зарекомендовавшие себя в сопредельных с психологией областях гуманитарного знания.

Теоретико-методологической основой исследования стали культурно-исторические, системные и общегуманитарные представления об уникальности каждой индивидуальной системы отношений к миру, то есть об экзистенциальной картине мира человека. Эти представления были конкретизированы в виде нескольких принципов:

1. Принцип культурно-исторического подхода к знаку, значению и понятию.

В соответствии с этим принципом использование понятий специфично для культурно-исторической по своему происхождению высшей психической функции (Л. С. Выготский). На ранней стадии, стадии комплексного мышления, в качестве значения слова «мыслятся те же предметы, что и на более продвинутой, но мыслятся иначе, иным способом и с помощью иных интеллектуальных операций» (Выготский). Благодаря этому, с одной стороны, возможно понимание между ребенком и взрослым, но с другой – это понимание неполное; оно лишь позволяет обмениваться сведениями о «физическом мире». В нашем исследовании мы взяли за основу именно эти представления Выготского, и, отказавшись лишь от идеи «стадиальности», главенствовавшей в науке первой трети ХХ в. и не подтвердившейся в дальнейшем, по крайней мере, в своей «семантической части», рассматривали понятия как конструкты, имеющие одновременно абстрактную, логическую природу, и как «комплексные», «цепные» (по Выготскому), или, другими словами, метафорические и метонимические образования.