Ролло Мэй - Взывая к мифу

Мифотворчество критически важно для обретения душевного здоровья, поэтому психотерапевт, испытывающий особое сочувствие к своему пациенту, никогда не будет препятствовать этому или отговаривать. Действительно, само зарождение психотерапии и степень ее распространенности в наше время вызваны процессами разрушения мифов.

Через миф здоровое общество дает своим членам возможность облегчить невротическое чувство вины и излишнюю тревожность. Например, в Древней Греции, где мифы играли важную роль в общественной жизни, отдельные члены общества были способны справляться с вопросами, связанными со своим существованием, без того, чтобы оказаться во власти непреодолимого чувства вины и захлестывающей тревоги. Именно поэтому философы уже в то время относили такие понятия, как красота, истина, добродетель и смелость, к важнейшим ценностям человеческой жизни. Мифы сподвигли Платона, Эсхила, Софокла на создание великих философских и литературных произведений, дошедших до наших дней в качестве неотъемлемой составляющей мировой культурной сокровищницы.

Но когда во втором-третьем веке до нашей эры вера в реальность древнегреческих мифов оказалась подорванной, Лукреций увидел, что «всех снедает в сердце забота. И беспрерывно их дух угнетают невольные страхи. Гложет сомнение всегда, и тяжкие жалобы мучат» [2] Тит Лукреций . О природе вещей. .

Для нас, живущих в двадцатом веке, также характерны «снедающие сердца заботы» и «мучающие жалобы». Наши мифы более не выполняют функцию придания смысла существованию, современные граждане остаются без понимания направления движения в своей жизни и ее предназначения. Люди проигрывают в борьбе за сохранение контроля над своей тревожностью и чрезмерным чувством вины. Из-за этого они бросаются к своим психоаналитикам или к тем, кто их как-то может заменить, обращаются к наркотикам, к религиозным учениям в надежде с их помощью обрести ощущение себя «вместе со всеми». Исходя из этого, психолог Джером Брунер имел полное право написать: «Когда господствующие в обществе мифы оказываются не в состоянии соответствовать разнообразию тех трудных ситуаций, в которые попадает современный человек, его разочарование в первую очередь выражается в “мифоклазме”, а затем – в поисках внутренней идентичности, будучи в состоянии одиночества» [3] Jerome S. Bruner . «Myth and Identity» in Myth and Mythmaking, ed. Henry A. Murray (New York: George Braziller, 1960), p. 285. .

Эти «одинокие поиски внутренней идентичности» и являются одной из главных причин широкого распространения в нашем обществе психоанализа, различных форм психотерапии с их многочисленными посулами, появления множества «излечивающих все» шарлатанов, сект и культов, которые могут носить и конструктивный, и деструктивный характер.

Автобиографический роман с таким названием описывает то, что ощущала молодая женщина Дебора, которая страдала шизофренией, в процессе лечения у психиатра. Описания вызывающих волнение моментов терапии этой девушки читаются и воспринимаются как современное кино на тему инопланетной фантастики. Эта терапия представляет собой, на наш взгляд, постоянную и захватывающую внимание читателя игру мифов, оказывающих взаимное влияние друг на друга. Дебора живет в окружении мифических фигур Ида-та, Ира, Антеррабея, Лактамеона, Синклита Избранных, которые населяют королевство Ира. Так как Дебора не может общаться ни с кем в реальном мире, эти мифические герои приобретают для нее критическую важность. Она пишет: «Боги Ира были спутниками ее жизни – тайными и истинно разделяющими с ней ее одиночество » [4] Hannah Creen. «Never Promised You a Rose Garden» (New York: Holt, Rinehart and Winston, 1964), p. 55. Курсив Ролло Мэя. (Ханна Грин. Я никогда не обещала тебе сад из роз (https://www.livelib.ru/book/1002729223-ya-ne-obeschala-vam-rajskoj-zhizni-hanna-grin)). . Она всегда будет сбегать к ним, когда ей будет страшно или невыносимо одиноко в так называемом реальном мире.

По пути в санаторий, как повествует Дебора, она и ее родители ночевали в соседних комнатах мотеля.

За стеной на кровати лежала Дебора. В Империи Ир существовала такая нейтральная территория – Четвертый Уровень. Туда можно было попасть лишь по чистой случайности, но не по плану и не по своему хотению. На Четвертом Уровне не было переживаний, которые носишь в себе, не было ни прошлого, ни будущего, которые нужно перемалывать. Не было ни воспоминаний о собственном «я», ни тем более владения им; не было ничего, кроме упрямых фактов, которые приходили к ней незваными по мере надобности, без привязки к чувствам.