Бенно Розенберг - Мазохизм смерти и мазохизм жизни

Вот что говорит об этом Фрейд: «Он мог перед нею поносить и унижать себя, просить ее презирать его, раскаиваться в том, что она вышла замуж за него, старого грешника, – и после – всей этой разгрузки совести на следующий день игра начиналась снова» (ibid.).

Это другое патологическое удовлетворение: оно состоит в том, чтобы самого себя кастрировать, унижать, обвинять, презирать. Несомненно, что это мазохистическое удовольствие и, бесспорно, речь идет о моральном мазохизме. Нужно заметить, что Достоевский проявляет свое чувство вины («старый грешник»), свое унижение в том, что он обвиняет сам себя. Это выявление виновности покрывает мазохистическое удовольствие и полностью характерно для морального мазохизма, как мы вскоре увидим.

До сих пор в этом цикле игры обнаруживались два периода – период виновности, затем период морального мазохизма. Однако цикл игры не закончен: «Молодая женщина также привыкла к этому циклу, потому что она заметила, что литературная продукция никогда не появлялась в других обстоятельствах, нежели тогда, когда все было потеряно и они оставались нищими. Она не понимала, естественно, связь, которая связывала эти явления. Когда приходило освобождение от чувства вины, благодаря наказанию, которое он призывал, таким образом освобождаясь, он мог вновь начать работать» (ibid.). Вот, следовательно, третья фаза цикла игры у Достоевского, момент творчества, сублимации, которая является также либидинозной разрядкой и удовольствием. Каким образом становится возможной эта третья фаза? В статье Фрейда, мы находим ответ – «из наказания, которое он направляет на себя…». Таким образом, можно говорить о том, что в этой третьей фазе удовольствие и вина отличны, разделены друг от друга в том случае, когда чувство вины смягчается, за ним может последовать чувство удовольствия. Но можно задаться вопросом, происходит ли это все по причине наличия морального мазохизма во второй фазе, что и делает возможным все происходящее? Я не могу утверждать, что не существует другого успокоения чувства вины кроме мазохизма: это эквивалентно возвращению назад к недифференциации между чувством вины и мазохизмом. Возможно, что некоторые субъекты не переносят свою виновность, по меньшей мере, в некоторые моменты своей жизни, и они обязаны инвестировать это чувство мазохистически для того, чтобы с ним справиться и его облегчить.

Таким образом, в этом «цикле игры» Достоевского мы установили первую фазу, в которой удовольствие от игры и чувство вины следуют друг за другом и отличаются друг от друга; вторую фазу морального мазохизма, когда удовольствием является эротизированное чувство вины (возможно, это происходит по причине того, что чувство вины чрезвычайно интенсивное и не может быть переносимо другим способом, а лишь будучи мазохистически инвестированным); и третью фазу, когда чувство вины сопровождается сублиматорным удовольствием.

Таким образом, мы располагаем, с одной стороны, четким теоретическим определением различия между чувством вины и моральным мазохизмом, с другой стороны, сложной клинической незавершенностью, которая может служить причиной неясного различения нашими пациентами чувства вины и мазохизма, с чем мы также сталкиваемся вслед за ними. В действительности многие наши пациенты могут называть себя мазохистами («мазо», как они говорят), потому что они чувствуют вину, быть может, чересчур сурово, но натуральным образом вследствие всяческих либидинальных удовольствий, которым они предавались. В наше время чувство вины осуждается некоторыми психологическими идеологиями, которые хотели бы, чтобы «нормальный» человек не чувствовал себя виноватым.

Фрейд дает теоретическое объяснение неразличимости чувства вины от морального мазохизма, это объяснение может служить отправной точкой для углубленного изучения различия между ними. В статье «Экономическая проблема мазохизма» он пишет: «Нашу первоначальную путаницу [между чувством вины и моральным мазохизмом] можно простить, ибо и в том, и в другом случае речь идет об отношении между Я и Сверх-Я или равными ему силами, в обоих случаях дело сводится к потребности, которая удовлетворяется наказанием и страданием» (Freud, 1973b, p. 296; курсив мой. – Б. Р. ). Следовательно, моральный мазохизм, как и чувство вины, являются различными модальностями одного способа отношения между Я и Сверх-Я – потребности в наказании, которую первый ждет со стороны второго. Но, начиная с этого момента, их пути становятся различными. При чувстве вины речь, несомненно, идет о Сверх-Я, известного как наследник эдипового комплекса, полученного от интроекции-идентификации эдиповых объектных отношений. Эта идентификация приводит к десексуализации данных объектных отношений. При моральном мазохизме речь идет о противоположном – о регрессивном движении в сторону ресексуализации эдиповых объектных отношений, о пути возвращения от завершенного Эдипа к Эдипу: «Совесть и мораль возникли в результате преодоления, десексуализации эдипова комплекса; вследствие морального мазохизма мораль снова сексуализируется, эдипов комплекс вновь оживает, подготавливается регрессия от морали к эдипову комплексу» (ibid.).