Джулия Песталоцци - Психоаналитическая психотерапия подростков, страдающих тяжелыми расстройствами

Если говорить конкретно, то Том имел, конечно, свою собственную комнату. Он неоднократно сообщал мне об этом и настаивал, чтобы я на нее посмотрела. Он считал, что если я увижу его комнату, то смогу лучше его понять, так как ее стены были буквально увешаны разнообразными памятными вещичками – открытками, фотографиями, сувенирами и другими напоминаниями о прошлом. Эти предметы, которые он собирал, начиная со школьных лет и до настоящего времени, напоминали ему о его переживаниях, взаимоотношениях, поездках, случайных знакомствах и серьезных отношениях. Он показывал фотографии, почтовые открытки, билеты на проезд в автобусе, письма, сувениры, спичечные коробки, билеты на концерты, салфетки, марки, заметки – все мыслимые предметы, которые только можно было приколоть к стене. Он настаивал – понять «его комнату» означало понять его самого. В определенном смысле он был прав, поскольку комната отражала его убежденность в том, что эти разнообразные образы (и способы) самопредставления и есть его личность.

Его комната – эта коллекция не связанных между собою фрагментов и обрывков всяких ненужных вещей – была своеобразным «воплощением» его жизни, которую нормальному человеку невозможно себе представить. У него было ошибочное представление, что накопление и тщательная сортировка подобного мусора имеет какое-то отношение к его идентичности. Но все это было больше похоже на заимствованную у других идентичность. Возникало стойкое глубинное ощущение постоянного наслаивания с элементами «залипания» или присвоения и проекции, по сути нарциссического, основанного на воспоминании о людях и событиях, в противовес интроекции этих лиц и людей, чтобы они могли «существовать в его психике» независимо от сознания и воли. Он имел комнату для проживания, но никак не «место для самопознания и саморефлексии»; у него не было того индивидуального внутреннего пространства, где могли бы генерироваться какие-то смысловые оценки, не было устойчивых связей между постоянными и вновь появляющимися объектами, которые можно было бы противопоставить изменчивому и бессодержательному потоку мимолетных событий.

Способность к внутреннему конструированию своей собственной комнаты возникает из опыта создания «уединенного места для размышлений» – опыта, с самого начала зарождающегося и развивающегося в системе взаимоотношений матери и ребенка. Вильфред Бион (Bion, 1962а, 1962b) описывает эти размышления как функцию, которую за ребенка первоначально выполняет мать, опираясь на свою способность воспринимать своего малыша как на бессознательном, так и на сознательном уровне. При благоприятных обстоятельствах она способна, размечтавшись, начать общаться с малышом, хотя он пока еще и не может ее понять. Объясняя ребенку происходящее, мать постепенно приучает его к самостоятельному размышлению о своих переживаниях и, тем самым, к приданию этим переживаниям какого-то смысла. Подобная способность к «удержанию», или «контейнированию» психических состояний ребенка зависит от способности матери осознавать свои собственные внутренние состояния, сдерживать их, не навязывая насильно своему малышу и не выражая их в форме, препятствующей общению с ребенком.

Основная мысль Биона состояла в том, что специфика зарождающегося мышления ребенка определяет весь ход его психического развития. При этом возникает важный вопрос – какой именно тип мышления формируется и как он связан с эмоциональными процессами (в отличие от чисто когнитивных)? К известному конфликту между Любовью (Л) и Ненавистью (Н) Бион добавил конфликт между Знанием (З) (или стремлением понять) и отвращением к знанию и пониманию, считая его фундаментальным конфликтом, влияющим на способность личности к собственному развитию и росту. Именно в подростковом возрасте борьба между Л, Н и З, с одной стороны, и их антиподами – (– Л), (– Н), (– З) – часто приобретает наиболее жестокий и бескомпромиссный характер (Bion, 1962а, р. 42–49; 1963, р. 51–53), поскольку осознание и понимание самого себя может быть очень болезненным процессом. В заключительном томе своих воспоминаний Бион приводит слова психоаналитика: «Они все терпеть не могут учиться. Поэтому они взрослеют внезапно» (Bion, 1979, p. 438) – иными словами, в их голове начинают бродить новые идеи, новые мысли. Ф. Скотт Фитцджеральд выразил это иначе: «Меня заставляли думать. Боже, как же это было трудно! Нужно было двигаться совершенно неизведанными путями». Именно способность размышлять о своих эмоциональных состояниях, бороться с ними, справляться с ними дает пищу для ума и способствует личностному росту. Но реализация этой способности постоянно упирается в непереносимость фрустрации и болезненных эмоциональных переживаний.