Мишель Венсан - Болезнь отрочества. Клиническая работа с подростками и их родителями

Тем не менее случается, что, сами разрушая преграду, кроме нарциссической цензуры, родители поверяют нам информацию, которая многое объясняет. Фрейд сообщает [4] о рассказе матери одной истерической девушки, в форме, свидетельствующей о недооценке родителей и в результате о непризнании их роли: «Мать рассказала мне о гомосексуальном эпизоде, который сильно повлиял на фиксацию припадков девушки. Она была удивлена этой сценой, которая произошла в предпубертатный период, но пациентка о ней совершенно не помнила. И тогда я приобрел поучительный опыт: каждый раз, когда я повторял ей рассказ матери, с девушкой случался приступ истерии, а затем она вновь забывала об этой истории. Пациентка, несомненно, яростно сопротивлялась необходимости осознания этого факта. В конце концов она стала симулировать слабоумие и полную амнезию, чтобы защититься от того, что я ей говорил. Таким образом пришлось отказаться от того, чтобы придавать такое большое значение собственно осознанию, как мы делали до сих пор, и уделить больше внимания сопротивлению». Осознанное знание, даже не будучи вновь отвергнутым, оказывалось бессильным победить сопротивление. Если сравнить это наблюдение с описанным Фрейдом лечением Доры и с отношениями, которые он поддерживал с родителями этой девушки, мы начинаем меньше заботиться о том, чтобы лучше узнать родителей, но больше задумываемся о формах этого знания, так же как мы делали, упоминая о роли двух цензур, наиболее периферическая из которых, нарциссическая цензура, является определяющей, с точки зрения нашей работы с родителями ребенка, приведенного к нам на консультацию. Идея экономии времени, которое требуется для терапии, знакома аналитикам начиная с Фрейда. Здесь играет роль наше самоуважение. Помимо наследства, переданного нам нашими собственными родителями в виде первичного нарциссизма, помимо удовлетворения, полученного от объектного либидо и реализации идеала, наше сильное стремление к обретению утраченного нарциссизма заставляет нас искать в нашем личном опыте подтверждения нашего всемогущества. Раньше его нам обеспечивала наша мать своей абсолютной заботой [16]. Мы еще не оправились от того, что материнская забота стала всего лишь достаточно хорошей. И тогда по примеру отношения нежных родителей к детям наше клиническое внимание путем новой трансформации становится нарциссизмом жизни. Реальность родителей, к счастью, взывает к нам. У них также нарциссизм, возможно, является скорее омертвевшим (в упадке), чем смертоносным нарциссизмом (активацией инстинкта смерти).

По правде говоря, в этом и заключается самая главная часть работы, которую мы можем провести с ними: высвободить жизненные силы нарциссизма от проникновения в него влечения смерти, как замечает Андре Грин [12]. При работе с сопротивлениями удовлетворимся тем, чтобы они не развивались в ущерб Эросу.

То, что нам нужно узнать родителей, – предположение, нуждающееся в рефлексии. Когда мы идем за ребенком и его родителями в приемную в первый или в последующие разы, впечатление, что мы знаем родителей, является следствием иллюзии данного момента, в которой мы не учитываем возникающее в нас раздвоение. Это раздвоение, к которому Фрейд привлекает внимание на разных этапах своего открытия психоанализа, ведет к рассмотрению в каждый момент не одного, а двух образов. Так, картина родителей и ребенка, увиденная психоаналитиком, порождает поверхностный, временный образ и глубокий устойчивый образ. Каждый из них принадлежит разным системам, и они связаны между собой, подобно различным слоям волшебной дощечки. «Волшебный блокнот» позволил Фрейду объяснить читателям свою концепцию психического аппарата путем ассоциации поверхностного листика целлулоида с аппаратом сознательных восприятий, а более глубокого слоя воска с запечатлеваемыми в памяти бессознательными следами. Необходимо добавить, что психический аппарат является гораздо более сложным, чем хитроумный механизм волшебной дощечки. Благодаря Фрейду, мы можем представить себе поверхностную активность перцепции-рецепции, которая находится под двойным воздействием внешних и внутренних стимулов. Последние соответствуют периодическому кванту инвестиции образов внешнего мира из внутренних источников инстинктивной энергии. Эта внутренняя инстинктивная энергия не является просто хаотической. Первоначальная спутанность и сменяющие друг друга последующие организации, самая развитая из которых соответствует эдипову комплексу, придали этой инстинктивной энергии распознаваемый ритм. Это распознавание взывает к постоянному анализу клиницистом, а также к принятию во внимание аналогичных процессов, соответствующих текущему состоянию организации личности и родителей, и детей. Узнавание родителей должно быть, таким образом, перенесено по ту сторону работы по анализу процессов, благодаря которым эти структуры становятся нам известны. Незнание нами родителей – вот к чему мы должны быть готовы, так же как мы должны быть готовы к тому, что подарок, который мы делаем нашим пациентам, посвящая им время нашей жизни, остается непризнанным. Знание нами родителей не является больше обязательным предписанием, но становится горизонтом, способным лишь на ретроактивную материализацию на основе того, что мы можем узнать о внутреннем мире родителей и об их месте во внутреннем мире ребенка, созданию которого они способствовали. Что же касается внешнего мира, мы должны обеспечить вместе с родителями и ребенком поддержание рамок нашей работы. Это предполагает, что слово действительно предоставляется нашим собеседникам, чтобы воспользоваться вместе с ними возможностью услышать какие-либо факты из их личной истории. На открытом семинаре в этом году Андре Грин выдвинул схему, которая хорошо демонстрирует ту часть пространства, которое психоаналитик должен занимать рядом со своим пациентом, чтобы его слова имели смысл. Эта схема базируется на сфере смешения, которая объединяет психоаналитика и его собеседника. Эта схема представляет собой пересечение четырех систем координат: (1) Система Восприятие – Сознание с обратным движением в форме осуществления произвольного действия. Эта система организована в соответствии со вторичными процессами; (2) система Стимул – Реакция, которая соответствует примитивному уровню внешней разрядки в действии; (3) система репрезентаций, соответствующая активности влечений в отношении к аффекту; в этой системе аффект репрезентирует процесс внутренней разрядки; эта система организованна первичными процессами; (4) система Передающий – Принимающий языка и речи. Эти различные системы очень не равны по своей доступности терапевтической работе. Андре Грин предлагает отобразить открытие Фрейда через косую линию, которая пересекает круг смешения на пересечении этих четырех систем. Данная схема имеет то преимущество, что показывает, как любое смещение инвестиции вызывает двойной перенос: перенос на слово и перенос на объект. Поэтому, если мы предоставим себе средства для анализа этих переносов, которое включает разворачивание их во времени, узнавание родителей зависит от обстоятельств. Мы должны направлять свои усилия на другое. Незнание нами родителей, не являясь ни плохим, ни хорошим, но неизбежным, позволяет произвести пересмотр учения о бессознательном с точки зрения системы, которая противостоит Бессознательному (ICS) и Предсознательному (PCS). Значение, придаваемое сегодня предсознательному, связано с развитием клинического опыта работы с пациентами, чья структура отличается от невротической. У этих новых клиентов перегородка между сознательным и предсознательным мобилизуется с трудом. Эта трудность проистекает либо из-за своеобразной слабости цензуры между бессознательным и предсознательным, которая клинически выражается в психотических состояниях, либо по причине сближения двух цензур в пограничных состояниях, либо же по причине переизбытка нарциссических инвестиций цензуры между предсознательным и сознательным, которое находится в основе нарциссической патологии, в частности, нарциссических психоневрозов в понимании Фрейда. Таким образом, поиск смысла может быть очень живым, как движение между значениями, содержащимися в речи одного человека и значениями, ожидаемыми Другим.