Array Коллектив авторов - Аффект - практика судебной психолого-психиатрической экспертизы

При расспросе об инкриминируемом ему деянии вначале замыкается, заявляет, что не хочет вспоминать, что произошло, пытается забыть это. По мере установления доверительного контакта с врачом рассказывает об обстоятельствах содеянного подробно. Эмоционально переживает, иногда плачет. Рассказывает, что в течение 5 дней до содеянного болел простудой, из дома выходил только в поликлинику. 15.03.2008 г. утром мать ушла на работу, попросила его убрать квартиру. В середине дня она пришла, прошла на кухню, позвала его и, показав на пыль, оставленную на шкафу, «начала ругать». Он стал оправдываться, но «это не помогало». Вспоминает, что мать «обзывала, кричала все больше и больше; ругала за то, что я плохо учусь, встречаюсь с девушкой, которая ей не нравилась, общаюсь с плохими друзьями, которые вымогают у меня деньги». Сообщает, что «пытался ее успокоить, а сам ходил и злился, накручивался». Так продолжалось около двух с половиной часов. Уточняет, что «никогда мать так долго не кричала; в конце она начала оскорблять мою девушку разными нехорошими словами, я просил ее прекратить, но она никак не успокаивалась». Отмечает, что стал «очень зол» на мать. Хотел, «чтобы она успокоилась», поэтому «отошел, сел читать учебник по истории и перестал обращать на нее внимание». Через некоторое время она подошла и дала ему «подзатыльник», затем «взяла за волосы и ударила головой об стол», при этом сказала: «Лучше бы я тебя не рожала». Вспоминает, как встал, хотел уйти, но мать прижала его к стене, при этом «глаза у нее были красными, какими-то бешеными», «никогда ее такой не видел». Она прокричала: «Надо было убить тебя, когда ты был маленьким! Ты мне всю жизнь испортил!». После этих слов он оттолкнул ее, мать начала плакать, лежа на диване, его «всего затрясло», «на автомате пошел на кухню, попил воды, вернулся в коридор». Помнит, как «взял топор из коробки под шкафом». В дальнейшем предъявляет ссылки на запамятование, уточняет: «все происходило как будто кадрами из фильма, как в тумане, затем картинка пропала, слышал лишь крик матери; очнулся над ней с топором в руках», вспоминает, что «почему-то закричал» и «не мог поверить, что это я сделал». Отмечает, что «резко заболела голова, был сильный звон в ушах», «затрясло еще сильнее», сел на диван, через какое-то время «вдруг возникла мысль – бежать». Затрудняется объяснить, зачем надел матери пакет на голову. Не может сказать, сколько времени все это длилось, помнит, что взял из дома деньги и мобильный телефон матери. Поясняет, что «полностью осознал, что произошло, только на улице», «голова перестала болеть», «думал, что же дальше делать». Поехал к своей девушке, все ей рассказал, но «она не поверила». Сообщает, что скрывался от сотрудников милиции, так как был «напуган», не хотел возвращаться домой.

В целом ориентируется в создавшейся судебно-следственной ситуации. Рассказывает, что в СИЗО сразу после заключения под стражу у него было «ощущение», что мать находится рядом с ним, боялся находиться в камере, «слышал голос матери», зовущей его по имени. Это состояние продолжалось в течение месяца, снились кошмары, в которых мать бегала за ним с топором, «очень плохо» спал. К происходящему в отделении особого интереса не проявлял, с другими подэкспертными общался изредка и избирательно, режимных нарушений не отмечалось. Случались периодические перепады настроения, при этом плохое настроение старался скрыть от окружающих, вел себя нарочито весело, шутил, смеялся. Мышление с тенденцией к конкретности, некоторые суждения носят поверхностный характер. О своих планах на будущее заявлял, что после того, как «отсидит», выйдет и окончит «какой-нибудь институт», «но в этом не уверен». Эмоциональные проявления неустойчивые, дифференцированные. Истощаем при длительных беседах. Острой психотической симптоматики (бреда, галлюцинаций) не выявлялось. Критические и прогностические способности не нарушены.

При психологическом исследовании на фоне некоторой незрелости, проявляющейся в легковесности и поверхностности суждений, их категоричности, склонности к переоценке собственных возможностей, слабой дифференцированности самооценки, обнаруживаются признаки формирующейся личностной дисгармонии и асоциальные тенденции подэкспертного. Для подэкспертного свойственны сочетание эмоциональной неустойчивости, невысокого волевого контроля собственного поведения, конфликтности, склонности к агрессивным реакциям с неуверенностью в себе, повышенной чувствительностью к внешним воздействиям, негибкостью и инертностью стратегий разрешения проблемных ситуаций, а также легкость дезорганизации поведения в эмоционально насыщенных ситуациях. В настоящее время характерны ситуационно обусловленные депрессивные тенденции, повышенное психическое напряжение, тревога, обеспокоенность собственным будущим, стремление к вытеснению неприятных переживаний путем ухода от их интеллектуальной переработки и интерпретации в сочетании с тенденцией к непосредственной реализации не до конца продуманных действий. При исследовании интеллектуальной сферы выявляется тенденция к конкретности мышления в виде актуализации поверхностных, наглядных, второстепенных признаков предметов, а также трудностей вербализации. Отмечаются элементы эмоциональной логики. Вместе с тем подэкспертный способен проводить мыслительные операции на функциональном и понятийном уровне, устанавливать логические зависимости, передавать условный смысл. Отмечаются существенные колебания внимания и умственной работоспособности, признаки утомляемости к концу работы. Мнестические процессы без нарушений.