Артемий Мержанин - Мерцание света жизни - опыт смены мировосприятия

Мы сидим на скамейке в городском парке перед массивным многовековым дубом, тут дедушка тихим голосом, словно по секрету, говорит: «Нам надо будет уже скоро собираться в обратный путь, вечереет. Не хотел бы встретиться с лешим». Не обращая внимания на наш удивленный и вопрошающий взгляд, он продолжает: «Посмотрите на большое дупло этого дуба, именно оттуда он и появляется. Ему нравится запоздалых парковых гуляк незримо увлекать за собой в чащу дремучего леса, в котором давным-давно, будучи еще молодым, шумел своими ветвями и листьями этот дуб. Однажды мы с вами задержались здесь до сумерек, а когда пошли к выходу, то не смогли отыскать алею. Оглядевшись, мы поняли, что уже не в парке, а в каком-то таинственном лесу…». История всё больше нас захватывала, давая волю воображению.

Подобным образом мы узнавали о наших невероятных приключениях, когда кушали мороженное напротив обувного магазина (волшебный крем для ботинок, который делал их летающими), даже сидя дома в дождливый день, мы могли внезапно отправиться в удивительное путешествие через картину, которая висела на стене. Впитывая эти истории, я учился видеть за привычными вещами нечто большее, что наполняет их потаенным глубоким смыслом, позволяя заглянуть в живую ткань стремлений, открытий и новых возможностей. В это время, по всей видимости, в меня были заложены семена будущих творческих порывов.

Мое детство проходило под бдительной опекой мамы, заботой тети, периодических воспитательных затрещин отца, в соперничестве с моими двумя братьями, общении с дедушкой и бабушкой, почти ежегодными поездками на море, в безудержных играх и озорстве с соседскими детьми. Беззаботное посещение детского сада сменилось школьными заданиями, когда в самый неподходящий момент игры во дворе слышался мамин голос, доносящийся из окна нашей квартиры: «Срочно идите домой, вы еще уроки не сделали!».

В подростковом возрасте я обратил внимание на то, что у взрослых в узком кругу говорится и делается одно, а на суд других выносятся порой противоположные взгляды и действия. У меня возник внутренний протест такому поведению, но поскольку от меня требовали «на людях» вести себя подобающим образом, то я решил, что дома и во дворе со своей семьей и друзьями я буду собой, а во всех остальных случаях и с другими людьми буду «правильным». В тот момент я и представить не мог, какую клетку подготовил для своего сознания, оставив ключ от неё в своем детстве.

После этого создалось впечатление, что всей своей энергией я наполнил домашнюю и дворовую жизнь, а небольшим её остатком довольствовалось мое пребывание в школе или в гостях у родственников и знакомых. С друзьями во дворе я придумывал игры, вёл за собой их на покорение подвалов, чердаков и крыш, соседские абрикосы, яблоки, черешни и вишни не успевали созреть, как оказывались в наших животах. Незаметно для жителей дома, мне удалось в дворовом палисаднике организовать тайное рытье подземелья, в котором в полный рост смогли поместиться несколько человек, поставил там стол, сделал перископ, позволявший наблюдать из под земли обстановку во дворе. К ужасу соседей мы поджигали водосточные трубы, закрывали дымоходы в домах с печами, взрывали самодельную пиротехнику и запускали из металлических трубок, заполненных горючей смесью, деревянные ракеты.

Справедливости ради отмечу, что мы не всегда подобным образом проводили время. Под руководством старшего брата и, завсегдатая большинства приключений, моего младшего брата, мы вместе с детьми из нашего двора для жителей тринадцати квартирного дома устраивали спектакли, концерты, делая себе костюмы, выучивая свои номера, подготавливая декорации, освещение и звуковое сопровождение. Помимо этого, проводили сеансы летнего кинотеатра, используя сшитый из белых простыней экран и восьми миллиметровый проектор для показа фильмов.

В противоположность дворовой жизни, школа была вынужденным местом моего пребывания. Серые школьные будни как будто окутаны туманом и в памяти присутствуют в виде моей какой-то безрадостной тоскливой пассивности, тянущихся, почти однообразных уроков, периодических стычек с другими учениками. Успеваемость у меня была средняя, тройки и четверки были самыми распространенными оценками. Исключением послужил лицей, в который после собеседования я был зачислен, перейдя в одиннадцатый класс. В лицее школьные предметы вели преподаватели университета, что существенно отличало эти занятия от привычных школьных уроков. Поэтому итоговый аттестат о среднем (полном) общем образовании красовался сплошными пятерками.

Читать дальше