Сюзанна Кэхалан - Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии

В Коннектикуте моральное лечение ввел терапевт Эли Тодд, обозначивший новые потребности: тишина и покой, здоровое питание и соблюдение распорядка дня. Эти новые приюты заменили старые сумасшедшие дома, и психушки и перебрались в спокойную обстановку подальше от стрессов большого города. Иногда лечебницы разрастались до небольших городов, где управляющие, врачи и медсестры жили бок о бок с пациентами. Они вместе содержали фермы, готовили на кухне, даже изготавливали мебель и управляли собственными железными дорогами. Идея заключалась в том, что строгий распорядок дня и ежедневный труд создадут цель, а цель породит смысл, который приведет к выздоровлению. В основе этого лежали отношения между врачом и пациентом. К людям стали относиться по-человечески, и больные получили возможность выздороветь.

Но гладко было на бумаге. Возможно, в 1839 году остров Блэквелл и был основан на таких идеалах, но во времена Нелли он приобрел дурную славу одной из самых смертоносных психлечебниц в стране. В 1842 году посетивший остров Чарльз Диккенс захотел поскорее уехать и покинуть эту «тягостную томительную праздность». (Позже Диккенс пытался отправить в психлечебницу свою жену Кэтрин, чтобы продолжить роман с молоденькой актрисой, – невероятно чудовищный поступок с учетом того, что он знал об этих местах). Больница Блэквелла размещала намного больше людей, чем могла себе позволить. Например, шесть женщин размещались в комнате, предназначенной для одной. Отчеты указывали на «бесконечный поток страданий», включавший тех, кого оставили рожать в одиночной камере в смирительной рубашке или умерших от крысиного яда, который был спутан с пудингом.

Жители Блэквелла, с которыми встречалась Блай, выглядели потеряными и безнадежными: одни ходили кругами, разговаривали сами с собой, другие настаивали, что они в здравом уме, но их никто не слушал. Сама же Блай перестала притворяться ненормальной, как только оказалась в больнице. «И, как это ни странно, чем разумнее я говорила и действовала, тем безумнее меня считали», – пишет она. Любое беспокойство (вскоре ставшее надеждой), что ее разоблачат как симулянтку, исчезло в ту минуту, когда медсестра посадила ее в ледяную ванну и начала натирать до посинения и гусиной кожи, а в довершение окатила тремя ковшами воды. Это было так неожиданно, что она почувствовала, что тонет (думаю, подобное испытывают при пытке водой). «Теперь я и вправду выглядела безумной. – писала она. – Не в силах сдерживаться, я расхохоталась, представив, какое абсурдное зрелище представляю собой сейчас».

Один из самых совершенных и богатых городов мира узнал о жестокости, обрушившейся на его граждан, и просто пожал плечами.

В первый же день Нелли Блай быстро усвоила, каково быть отвергнутой человечеством. Какие бы манеры леди ни заметил судья, здесь они не имели значения – она была лишь очередной никчемной бедняжкой. Пациентов (даже с открытыми сифилистическими язвами) заставляли мыться в одной грязной ванне, пока вода не становилась густой и темной от нечистот и мертвых паразитов, после чего медсестры меняли воду. Еда была такой гнилой, что даже масло прогоркло. Когда давали мясо, оно было таким жестким, что женщины брали кусок в зубы, а с другой стороны тянули обеими руками, чтобы разодрать его на кусочки, которые можно съесть. Блай была слишком приличной, чтобы обсуждать это в своей статье, но невыносимыми были даже туалеты, представлявшие собой длинные корыта. Предполагалось, что воду в них регулярно меняют, но, как и все остальное на этом богом забытом острове это делалось крайне редко.

Блай слушала истории своих сестер по несчастью из шестой палаты. Луиза Шанц, иммигрантка из Германии, оказалась в этом аду только потому, что не говорила по-английски. «Сравните это с участью преступника, которому предоставляются все шансы доказать свою невиновность. Кто не предпочел бы быть убийцей с надеждой остаться в живых, чем быть признанным сумасшедшим и лишенным всякой надежды?» – писала Блай.

Другая пациентка рассказала Блай о девушке, которую медсестры так сильно избили за отказ от ванны, что на следующее утро она умерла. Одним из способов лечения на острове была «кроватка» – жуткая конструкция, в которую женщину силой укладывали так, чтобы она не могла пошевелиться, как в могиле.

За несколько дней Блай собрала более чем достаточно доказательств для разоблачения, но начала беспокоиться, что уже никогда не выберется на свободу. «Ловушка для людей, – так она назвала это место. – Попасть сюда легко, но уйти прочь почти невозможно». Не сильное преувеличение. Согласно отчету 1874 года, в среднем люди проводили на острове Блэквелл от десяти до тридцати лет.