А. Россохин - Рефлексия и внутренний диалог в измененных состояниях сознания. Интерсознание в психоанализе

Автору удалось разработать этот самый методический аппарат, релевантный поставленным задачам и показать его действие на материале психоанализа. Не только подтверждается, но и уточняется, я бы сказал, утончается при этом психоаналитическое изображение того, что происходит в процессе работы с пациентом. И нам приоткрывается здесь целое поле новых психологических феноменов. Вот некоторые из них. Рефлексивные процессы, ведущие к интеграции ИСС и ясного сознания, выступают в двух формах: монологической и диалогической, причем именно диалогические формы рефлексии создают условия для порождения новых смысловых образований. Другой феномен: автор определяет фазы становления произвольной саморефлексии, хотя он и не использует данный термин. Это внимание, обращенное на себя и на содержания собственного сознания, это называние происходящего с опорой на индивидуальные системы значений. И наконец, осмысление отдельного явления в логике целостной многоуровневой смысловой сферы личности. Я думаю, что леонтьевское видение сознания оживает и работает в этой модели генеза произвольной саморефлексии.

Активизация рефлексивных процессов в ИСС приводит к расширению способов внутриличностного взаимодействия, что, в свою очередь, приводит к осознанию и переосмыслению неосознаваемых ранее внутриличностных конфликтов. За этим результатом стоят не слова, а прекрасно работающий авторский метод диагностики эффектов рефлексии.

Рассматривая возможную организующую роль рефлексии, протекающей в основном в диалогической форме, автор в значительной мере справляется с труднейшей задачей, которую поставил сам перед собой и которая, на мой взгляд, вне эмпирической работы просто неразрешима. Что представляет собой эта задача? Показать, что именно рефлексия ведет за собой интеграцию сознания, а не спонтанные ИСС, на которые можно было бы уповать, полагаясь на мудрость природы. И вот в этом процессе конструктивную роль играет все более интериоризирующаяся роль психоаналитика, который вначале извне, а потом изнутри детерминирует происходящее. В этом случае я предпочитаю говорить о персонализации, отраженности значимого Другого. Рождается мультисубъектная структура личности консультируемого. Там есть мое Я, там есть мое Ты и там есть интериоризированная фигура психоаналитика.

Соотнося количественно (а за этим соотнесением стоит глубокая качественная работа) внутренние монологи и диалоги, автор показывает нарастание удельного веса последних в процессе психоаналитической работы. По сути, рождается внутренний собеседник. Не он ли потом позволяет отойти в сторону психоаналитику, сделавшему свое дело, а анализируемому индивидууму не цепляться за психоаналитика? Здесь реально рождается отраженный в человеке психоаналитик, отраженный Другой.

В своей предыдущей монографии А. В. Россохин, объединяя два метода исследования – психосемантический дифференциал и контент-анализ транскриптов психоаналитических сессий (что само по себе уже беспрецедентно), – эмпирически обосновывает основное положение психоанализа, согласно которому в процессе психоанализа «где было Ид, должно стать Эго». Я спрашиваю себя: мог ли предвидеть творец психоанализа, что когда-нибудь его идея будет обоснована с опорой на методы математической статистики.

Уникальная фиксация динамики внутренних объектов в процессе психоанализа – это также замечательное достижение работы. Если кто-то еще сомневается в феномене, например, трансферентных отношений, есть смысл прочитать работу и сомнения отпадут сами собой. А чего стоит описание актуализации защитных механизмов в процессе внутреннего диалога, который вначале усиливается и при этом защитные тенденции возрастают, это диалоги по-старому, потом эти диалоги уходят, а затем они опять возрождаются, только уже как диалоги конструктивные, которые перестраивают смысловую сферу человека. И все это зафиксировано количественно.

По сути, все процессы, задействованные в психоанализе: кларификация, интерпретация, перенос, сопротивление и даже механизмы свободных ассоциаций, за которыми стоят актуализированные намерения, – все они были затронуты и изучены в результате эмпирической работы с применением оригинальных авторских техник.

Имея в основном дело с психоанализом, автор переступает его пределы, поставляя новые методы исследования, значимые для коллег из других психотерапевтических школ: и для представителей личностно-центрированной, понимающей психотерапии и для гештальт-терапевтов, и для последователей психосинтеза Ассаджиоли, и для транзактных аналитиков, к которым я принадлежу. Это фундаментальное сочинение, это подлинная персонология, работа, перебрасывающая мост между академическими и практическими разработками.