Александр Бадхен - Лирическая философия психотерапии

Это было время надежд и новых начинаний. В 1987 году появился закон, разрешающий создание частных организаций, и мы, небольшая группа друзей и коллег, задумали организовать свой собственный центр и назвали его «Гармония».

«Гармония» была официально зарегистрирована 14 июля 1988 года, и уже в апреле 1989 года при посредничестве американского социального работника Лорны Димео мы организовали двухлетнюю программу подготовки психотерапевтов и психологов в области психодинамической психотерапии, которая была названа «Институт международной подготовки по психотерапии». Думаю, это была одна из первых подобных программ в Советском Союзе. Для проведения программы Лорна пригласила замечательных специалистов, которые стали регулярно приезжать в «Гармонию»: Дон Бранд, Нэд Кассем, Альберт Рабин, Артур Сигал. Все они – яркие индивидуальности и исключительные профессионалы. Артур Сигал знал бессчетное количество анекдотов и шуток, имевших потрясающий дидактический потенциал. Нэд Кассем, напротив, был очень серьезен. Он заведовал клиникой психиатрии в госпитале «Масс Дженерал» в Бостоне. Его особенно интересовали темы смерти, утраты, горя. Кроме того, он был католическим священником. Дон Бранд, являвшийся директором этой программы, занимался частной практикой в Бостоне, преподавал в колледже «Антиох» в Новой Англии и, кроме того, был раввином. Позже Дон переехал в Израиль. Самым старшим из четверых был Альберт Рабин: когда он к нам приезжал, ему было около 80 лет. Но возраст никак не влиял на остроту его ума. Однажды, рассказывая во время семинара случай из практики, он произнес (по-английски, естественно, русского он не знал): «and this person», что в переводе означало, «и этот человек», а переводчик, которого мы пригласили, перевел на русский: «и этот пациент». Рабин сразу повернулся к переводчику и поправил его: «I did not say “patient”. I said “person”». («Я не сказал „пациент“, я сказал „человек“»). Он уловил в звучании русской фразы слово, которого не произносил. Но это было чрезвычайно важное слово – за ним стояло отношение: «человек, а не пациент». Это только крошечный эпизод. Но он учит тому, что в терапии важны слова и то, что за словами, и тому, что терапевту нужно уметь слышать.

Другим направлением, повлиявшим на развитие «Гармонии», была программа по психосинтезу. Для начала ее проведения осенью 1989 года в Ленинград из США приехали Молли Браун, Джанет Рейнуотер, Кэрол Хвощински.

Семинар начался в «Гармонии» 21 сентября 1989 года. Мне совсем не хотелось на него идти. В это время тяжело болел мой отец. В начале лета 1989 года у него диагностировали рак. Болезнь зашла слишком далеко, врачи сказали, что жить ему осталось несколько месяцев. Я переехал жить к нему и ухаживал за ним. Для меня это было тяжелое время. В моей жизни было несколько периодов, которые я могу назвать поворотными в своей судьбе. Когда мне было 10 лет, от рака умерла моя мать. Тогда я пережил огромную утрату. Мне кажется, что именно тогда я научился сопереживать боль других людей. Во время болезни отца, чтобы уйти надолго из дома, мне нужно было просить родственников подменить меня. Так было и на этот раз. В «Гармонии» я был одним из тех, кто отвечал за организацию семинаров иностранных специалистов, что в основном заключалось в расстановке стульев и договоренности об аудитории. Сначала я решил, что, как только все будет готово и семинар начнется, я уйду домой. Я колебался, но все же решил остаться.

Передо мной лежит блокнот с записями того семинара. На первой странице запись – сон моего отца, который он рассказал мне накануне:

«Это сон о победе. Мы едем на поезде. Возвращаемся с войны. Поезд увит гирляндами цветов. Музыка, радость, торжество, все едут и радуются, поздравляют друг друга, есть ощущение удовлетворения – мы победили, возвращаемся с победой! Там едут… – тут он перечисляет имена людей, которые едут вместе с ним на этом поезде, это имена не так давно умерших известных музыкантов, композиторов, артистов, его коллег и друзей, – …и я не понимаю, что я-то здесь делаю, они же старше меня на 7–8 лет? Хочется зажечь свет».

Я понимаю, что это сон о приближающейся смерти, о последнем путешествии, в которое он собирается скоро уйти, к которому он сейчас готовится. Для меня самое страшное, что я не могу его защитить, что ничего уже нельзя сделать…

Семинар начался. Участники разделились на группы, и я оказался в группе Молли Браун. Молли задает вопрос: «Что заставляет ваше сердце петь?» – и у меня возникает боль за грудиной. У моего отца рак легкого, и это отдается во мне. Мне очень тяжело и грустно, и я чувствую волнение, мне трудно сейчас общаться с другими. Мне хочется уйти. Потом какие-то границы стираются, и я словно оживаю. Я не ухожу через час. Я остаюсь на этом семинаре. Я чувствую, что здесь могу встретиться с собой, с правдой того горького и пугающего, что происходит в моей жизни, просто переживать это, перестать себя контролировать, быть собой. Впервые за этот день появляется ощущение покоя. Вечером я рассказываю отцу о том, что происходило на семинаре, об упражнениях, которые мы делали, а утром следующего дня снова еду в «Гармонию». Это были три дня интенсивного самораскрытия, самоисследования и помощи друг другу. Я отвечал на свои собственные вопросы, откуда-то рождались слова, возникали рисунки, я встречался с природой в себе самом. Это захватывало. На семинаре мы много говорим о терапевтических отношениях, исследуем их при помощи разных упражнений.