Дэвид Эмерсон - Единственный ребенок в семье. Как выжить без братьев и сестер

Для родителей ты – всё, смысл их жизни. Думаю, мать и отец единственного ребенка поддаются искушению и злоупотребляют напоминаниями об этом – чтобы вызвать у него чувство вины.

Со временем, отмечали собеседники, напряжение нарастает.

Когда с тобой связаны все надежды, чувствуешь постоянное давление. В каком-то смысле сейчас его даже больше, чем в детстве. Чем старше я становлюсь, тем сильнее его ощущаю… Я с ужасом думаю, что придется полностью взять на себя заботу о них. Ребенком ничего не понимаешь, а с возрастом растет напряжение, усиливается чувство вины… Сейчас я несу ответственность за родителей – мы поменялись ролями.

Есть тут, конечно, и позитивные стороны: единственный ребенок получает безраздельное родительское внимание и значительную долю материальных благ. Возможно, из этого возникают предрассудки об избалованных детках. Приглядимся внимательнее к обеим сторонам вопроса.

Кто примет важное решение? Кто займется организацией званого вечера? Кто составит список вещей для будущего путешествия? Кто ответит за результат переговоров с дальними родственниками? Единственный ребенок! Средоточие родительских амбиций, он достигнет больших высот – и всегда будет прав.

Ключевая роль такого ребенка – создание семьи; из него часто вырастает ответственный человек с твердыми принципами. Он всегда знает, как себя вести, ибо привык быть у руля.

Мне всегда хотелось выкинуть что-нибудь эдакое, но почему-то не хватало смелости – ведь я был «благоразумным». Чувство ответственности за свои действия излишне развито, требования к себе – слишком высоки. Сейчас я понимаю, что так вели себя и родители.

Похожие чувства испытывает первый ребенок в семье, так как его постоянно просят быть «разумнее» младших, отвечать за них. Вот что сказала одна женщина, обращаясь к старшему брату:

В детстве я научилась эгоизму, а ты – самоотверженности.

Единственный ребенок может ощущать свою ответственность еще острее. Об этом – история тридцатитрехлетней женщины, в двадцать один год потерявшей брата.

Поначалу я думала, что именно гибель брата вызывает чрезмерное чувство ответственности за родителей – и вообще за всё. Постепенно мы приспособились к тому, что его больше нет, но это чувство не уходило, став частью жизни. От того, что я не могла разделить его ни с кем, было только хуже.

Дети, не имеющие братьев и сестер, часто берут на себя функцию лидера – того, кто выполняет поставленные задачи и принимает решения. Их легко узнать в толпе, увидев вечно серьезное или озабоченное выражение лица или услышав, как часто они извиняются.

Я настоящая мать-наседка: тревожусь, как дети доберутся домой, не «перебрал» ли кто на вечеринке – и так далее. Считается, что такое поведение вызвано потребностью контролировать и управлять, но я просто забочусь о них.

Можно говорить о двух видах такого чувства.

Единственные дети часто упоминали гнетущее чувство ответственности за счастье и благополучие родителей. Присутствует ли оно в жизни тех, у кого есть братья и сестры?

Я знал, что должен хорошо себя вести, чтобы мама была доброй. Если она была в настроении, всё шло прекрасно и общая обстановка в семье оставалась ровной.

Пока я учился в университете, родители расстались. Когда папа ушел, я ощутил весь груз ответственности за маму.

Она осталась одна, и я был для нее светом в окошке. Часто отлучался из колледжа, чтобы ее навестить: ведь я единственный, кто мог что-то для нее сделать. Отец в конце концов вернулся, я же по привычке продолжал волноваться за маму. Это было тревожное время.

Несколько респондентов знали о «слабых местах» родительского брака, из-за которых один из них (чаще – мать) обращался к ребенку в поисках поддержки.

Мать слишком нуждалась во мне. Думаю, эмоциональная потребность матери в общении с ребенком зависит от того, сын у нее или дочь. Но в обоих случаях она существует.

Мать всегда манипулировала мной, чтобы я принимала ее сторону в спорах. Отец каждый раз становился козлом отпущения, и от меня требовалось обнаружить его вину и открыто выступить против. Такой ценой достигалась поддержка матери.

Я не должна была расстраивать родителей, но ответственность не ограничивалась только хорошим поведением. Каждая мелочь превращалась в проблему, так что мир в доме надо было сберечь любой ценой. Ходить на цыпочках и никого не огорчать. Кроме того, родители то и дело вступали в трехстороннее противостояние с бабушкой – она бывала очень груба с отцом, который, по ее мнению, был «недостаточно хорош» для мамы. Я наблюдала – и меньше всего хотела подливать масла в огонь.