Зигмунд Фрейд - Тотем и табу. «Я» и «Оно»

Я не решился бы с полной уверенностью утверждать об отсутствии всякой внутренней связи между обоими кругами мыслей в примере «Синьорелли». При тщательном рассмотрении вытесненных мыслей на тему «смерть и половая жизнь» все же наталкиваешься на идею, близко соприкасающуюся с темой фресок в Орвието.

«Придя из Коринфа в Афины» или «из Афин в Коринф».

(перев. А. К. Толстого).

Впрочем, мой коллега несколько видоизменил это прекрасное место стихотворения и по содержанию, и по смыслу, в котором он употребил его. У Гёте девушка-привидение говорит своему жениху:

Jung C. G. Über die Psychologie der Dementia praecox. 1907. S. 64.

Указ. соч.

Enquete sur les premiers souvenirs de l’enfance. L’année psychologique III, 1897.

Study of early memories. Psycholog. Review. 1901.

Утверждаю это на основании некоторых справок, собранных мною.

Непереводимая игра слов вместо zum Vorschein gekommen, что значит «обнаружились», слог scheim заменен слогом schwein – свинья. – Примеч. перев.

Курсив мой.

Вместо: Die Frau würde mir Furcht einjagen («Эта женщина внушила бы мне страх»). – Примеч. перев.

«Я не был бы в состоянии».

«Да, это будет тянуться , быть может, еще месяц».

«Это печальная история».

Die Traumdeutung. Leipzig und Wien. 1900.

Курсив мой.

Обезьяна очень смешная,

Особенно когда она ест яблоко.

«Я складываюсь, как перочинный ножик».

Она находилась, как это выяснилось, под влиянием бессознательной мысли о беременности и предупреждения родов. Словами о перочинном ноже, которыми она сознательно выразила жалобу, она хотела описать положение ребенка в утробе матери. Слово ernst в моем обращении напомнило ей фамилию (S. Ernst) известной венской фирмы, анонсирующей продажу предохранительных средств против беременности.

Вместо Nase atmen – «У меня такой насморк, что я не могу дышать носом ».

Lende – бедро; Berglehne – склон горы.

«Я ищу еще место на послеобеденное, pardon, на дообеденное время».

«Мою грудь (Brust) так давило». Schwester – сестра.

У одной из моих пациенток симптоматические обмолвки продолжались до тех пор, пока их не удалось свести к детской шутке: замене runieren словом urinieren (вместо разорять – испускать мочу ).

Можно заметить также, что как раз аристократы особенно часто путают имена врачей, к которым они обращались; отсюда можно заключить, что, несмотря на обычно проявляемую ими вежливость, они относятся к врачам пренебрежительно.

При помощи такого рода обмолвки клеймит, например, Анцепгрубер в своем G’wissenswurm лицемера, домогающегося наследства.

Перев. А. К. Толстого.

Ср. след. место из «Юлия Цезаря», д. III, явл. 3: « Цинна . Поистине, мое имя Цинна. Гражданин . Разорвите его на куски! Он заговорщик! Цинна . Я поэт Цинна, я не Цинна-заговорщик. Гражданин. Все равно; его имя Цинна, вырвите у него имя из сердца и отпустите его».

Это тот сон, который я привел в виде примера в небольшой статье «О сне», напечатанной в № 8 «Grenzfragen des Nerven- und Seelenlebens», изд. Löwenfeld и Kurella, 1901 год.

Обыкновенно затем в ходе разговора частности тогдашнего первого визита всплывают уже сознательно.

Для многих случайностей, которые мы вслед за Th. Vischer’ом приписываем «коварству объекта», я предложил бы аналогичное объяснение.

Когда спрашиваешь у человека, не подвергся ли он лет 10 или 15 назад сифилитическому заболеванию, легко забываешь при этом, что опрашиваемое лицо относится к этой болезни психически совершенно иначе, чем, скажем, к острому ревматизму. В анамнезах, которые сообщают родители о своих нервнобольных дочерях, вряд ли можно с уверенностью различить, что позабыто и что скрывается, ибо все то, что может впоследствии помешать замужеству дочери, родители систематически устраняют, т. е. вытесняют.