– Моя особа ест; у нее есть хлеб и вода; хлеб так хорош, как только его можно пожелать; ей не нужно ничего больше и т. д.
– Молитесь вы иногда?
– Особа моя знала религию до 1827 г.; теперь она больше не знает ее.
– Что вы думаете о женщинах, которые живут с вами в этой зале?
– Особа моя думает, что они потеряли рассудок, по крайней мере большинство их [28] Цитировано по Гризингеру .
.
Пример бреда преследования был мною приведен в главе об обманах чувств. Я приведу здесь еще другой пример, характерный для начала той болезни, при которой бред преследования бывает очень часто.
Дело идет о больном, который с 12 лет занимался онанизмом; на 19-м году у него наступило изменение характера. В начале развилось постепенно физическое отвращение от всего, глубокая общая скука, и хотя до того времени он замечал только светлую сторону жизни, с тех пор все ему представлялось с печальной стороны. Вскоре появилась мысль о самоубийстве, через год она отступила на второй план и вместо нее больной стал принимать себя за предмет всеобщих насмешек ; он думал, что все потешаются над его физиономией и над его манерами, он слышал многократно как на улице, так и в комнатах, у друзей и родных обращенные к нему ругательные слова , наконец, он стал думать, что всякий оскорбляет его; когда кто-нибудь кашляет, чихает, смеется, подносит руку ко рту или закрывает лицо, то это делает на него самое тяжелое впечатление – то вызывает злобный аффект, то глубокое уныние с непроизвольными излияниями слез. Он равнодушен решительно ко всему и постоянно занят этими идеями. Он ищет одиночества, и общество надоедает ему. Он допускает, что с ним, может, случаются галлюцинации, однако, убежден, что идеи эти не совершенно безосновательны; что выражение его лица имеет нечто отталкивающее и что на нем можно прочесть страшные мысли, которые его беспокоят.
Более сложную картину бреда преследования представляет следующий случай. Хэслэм рассказывает в своей маленькой брошюре «Примеры безумия» [29] Haslam . Illustrations of madness. London, 1810.
историю одного известного Матьюса, который в 1797 г., вследствие судебного приговора, был посажен в Бедлам, а в 1798 г. переведен в отделение неизлечимых; там он оставался несколько лет, то считая себя автоматом известных, действующих на него личностей, то за мирового императора. В 1809 г. родственники его, противившиеся его заключению в Бедлам, просили об его отпуске и поручили докторам Клютербуку и Биркбетту осмотреть его; доктора эти, посетивши 4 раза больного, подтвердили под присягой, что Матьюс душевно вполне здоров . За этим назначена новая комиссия из восьми врачей, которая, после продолжительных испытаний, составила присяжное показание, что человек этот в высшей степени помешан .
И в самом деле это было так; в нем было чрезвычайно твердо выработанное во всех мелочах и драматизированное безумное представление, что шайка злых людей из комнаты близ городской стены при помощи магнетических токов разнообразным образом влияет на него . Он видит и слышит этих личностей и вследствие этого может в точности описать их. Всех их семь: 4 мужчины и 3 женщины. Глава между ними есть одно лицо по имени Билль, которого зовут также королем; ему от 64 до 65 лет; все мысли его направлены постоянно на злое. Никто не видел еще, чтобы он улыбался. Второй называется Джек, школьный учитель, который, однако, зовет сам себя регистратором, около 60 лет, высокого и тощего телосложения. Третье лицо есть сир Эрчи, 55 лет, в сюртуке грязного цвета и в панталонах, у которых, по старой моде, пуговицы расположены между ногами, который постоянно говорит пошлые, богохульные речи и притом на провинциальном диалекте. Четвертого человека зовут Мидльмен, 57 лет, с ястребиной физиономией, без оспенных знаков; он одет в синий сюртук и в плохой жилет и постоянно сидит там, улыбаясь. Первая из женщин есть Августа, 36 лет, среднего роста, замечательна по резкости черт лица. Она одета в черное платье, точно купеческая жена из провинции, волосы ее не напудрены. Вторая женщина Шарлотта, красивенькая брюнетка, похожа с виду на француженку. Последняя женщина совершенно необыкновенна; она, по-видимому, не имеет никакого христианского имени, остальные ее зовут просто перчаточной женщиной, потому что она носит постоянно хлопчатобумажные перчатки, и это, как замечает очень сухо сир Эрчи, с той целью, чтобы не заметили, что у нее чесотка.
Влияние, которое эти воображаемые личности производят на больного при помощи особенной машины, которую он подробно описывает и рисует, чрезвычайно разнообразно. Больной приводит множество этих различных мук (галлюцинаций), называя их собственными именами.
Читать дальше