М. Эбзеев - Дорога в никуда. Из записок психолога. Пособие для родителей наркоманов

И дальше, без всяких выкрутасов, Василий Петрович рассказал свою «обыкновенную историю», при этом стараясь представить её как нечто из ряда выходящее, как гамлетовскую скорбь. Нет смысла пересказывать монолог Василия Петровича, его история действительно обыкновенна для наших дней и нравов: «он», «она» и ещё одна «она». От первой «она» двое детей на пороге зрелости, вторая «она» вот-вот осчастливит нашего героя отцовством (не подозревая, что у него есть семья). Старая-престарая, как и сам наш прекрасный, но яростный мир, история любовного треугольника (всегда кончающаяся печально, а то и трагично), банальная и, увы, обыкновенная. Я признался, что бессилен ему помочь. Василий Петрович, однако, не собирался уходить, а стал повторно излагать перипетии своей жизни. Двадцатипятилетний способный провинциальный актёр Василий, мечтавший о театральной карьере, славе, известности, богатстве, подобно тысячам юношей и девушек, устремился в Москву, где тщетно пытался устроиться в одном из столичных театров. Без друзей, хотя бы знакомых, без своего угла, без денег. Участие в массовках считал большой удачей. Наконец, в одном из театров Василий приглянулся ведущей актрисе. Хотя она была значительно старше его, они поженились. Достаток, просторная квартира, вкусная еда, модная одежда – всё это и многое другое заставили героя этой главки «забыть», что он не любит жену. Прошли годы. Столичный лоск квартиры, изысканный стол, дорогие костюмы, достаток, приличные гонорары, уверенность в завтрашнем дне, дети – долго удерживали его от серьёзных связей с другими женщинами. Но вот произошло то, что должно было рано или поздно произойти: Василий впервые по-настоящему полюбил безоглядно. Так ведь развестись надо – первое, что приходит на ум. Но вот загвоздка: жена больна, живёт на уколах; узнав о его связи с другой женщиной, закатывает истерики. Да и как забыть, что именно она его приютила, ввела в театральный мир. Кроме того, Василий, не щадя себя, признаётся, что не может расстаться с роскошной большой квартирой, с театром, где столько успешно работал. И ещё: дети, которых Василий Петрович очень любит, удерживают его от решительного шага.

Если Василий Петрович что-либо и присочинил (ведь он талантливый актёр), но факты-то, факты говорят сами за себя. Действительно тупиковая, патовая ситуация: на две семьи наш герой жить не может, да и не хочет, сделать окончательный выбор тоже не может. Известный герой Тургенева незадолго до своей смерти говорит: «Старая штука смерть, но каждому внове». Так вот: старая штука любовный треугольник, но каждому внове. «Сентенция вместо совета», – скажет читатель и будет прав. Но разговор о Василии не закончен, ибо остался непрояснённым вопрос о том, для чего он пришёл на консультацию.

А приходил Василий Петрович, если отбросить все нюансы, за своеобразной индульгенцией (в средние века индульгенция – грамота об отпущении грехов, которую выдавали католикам от имени римского папы). Другими словами, он хотел, чтобы выбор за него сделали другие, желательно психолог, причём в пользу девушки – уж слишком рьяно и настойчиво расписывал он муки семейной жизни в последние месяцы: ежедневные многоразовые уколы жене, её слёзы, истерика и тому подобные ужасы…

Загнать, вытеснить в подсознание одно из двух зол Василий не может: они равновелики. Читатель может подумать, что термин «вытеснение» – выдумки психологов. Это глубокое заблуждение: буквально у каждого человека есть нечто, вытесненное, загнанное на самое «дно» сознания, фактически в область подсознательного, нечто вроде табуированного (от табу – запрет). Представьте себе: у вас есть нечто опасное для душевного спокойствия, и вы не можете от него избавиться, но можете, скажем, положить в сейф, а ключ постараться… потерять. И не дай бог найти его, особенно в тяжкие минуты. Правда, сравнение несколько хромает в том смысле, что подсознание всё-таки менее надежно, чем сейф. Между сознательной и подсознательной сферами нет ни надёжных запоров, ни запертых дверей. Правда, в человеческой психике есть механизм, в какой-то мере регулирующий, как бы контролирующий отношения между сознательным и бессознательным началами. Но здесь мы входим в область сугубо специальных и сложных проблем психологии, о которых говорить здесь нет необходимости.

Но вернёмся к визиту Василия, который, как мы предположили выше, пришёл на приём с целью, возможно, смутной, склонить психолога в пользу девушки. Только на первый взгляд это предположение абсурдно. На самом же деле человек хитрит с самим собой ничуть не меньше, чем с другими.