Лууле Виилма - Понимание языка стрессов

Как общаться со стрессами, я поняла еще в детстве, когда старалась помогать маме. Потому что женский пол на земном шаре в самой глубокой дыре. Хуже жизни, чем у женщины, нет. Нет, у вас уже нет? Ну слава богу. Но принципиально пока так думаю. Хотя вы уже многое поняли по моим книгам, мне нужно кое-что объяснить дополнительно, потому что ой как не нравится хорошим людям, когда я говорю, что тот, кто страдает, сам является причиной своих страданий. Ведь все хорошие люди хотят только одного: найти виновника и наказать, чтобы этого больше не случилось. Но случается еще больше.

И вот я пришла обратно, чтобы помогать маме, и так как у ребенка просто нет возможности выразить себя, особенно если этого ребенка сурово воспитывали, то приходилось молчать. Единственное, что оставалось, – взять книгу. Ребенок молчит, когда взрослые говорят, – это закон воспитания. А если разрешают ребенку говорить, потому что общество заинтересовано в людях, которые умеют общаться, то этот ребенок должен говорить то, что взрослые хотят слышать. Принцип остается тем же: этот ребенок не выскажет своего мнения. Да никто не знает его по-настоящему, и чем раньше начинается такое воспитание, тем больше этот человек сам не знает, кто он.

И вот я просто нашла способ: за все, что раздражало маму, я начинала просить у мамы прощения. Например, поросенок испортил грядку. Мама так сердится, что чуть не умирает из-за этого, а я не хочу, чтобы мама умерла. Я, когда вижу, что поросенок делает, быстренько бегу к маме и прошу прощения за то, что грядка вот такая как есть. И смотрю, мама идет совсем спокойная, выгоняет этого поросенка, еще и приласкает его, и пойдет приведет грядку в порядок. Хороший способ, правильно? И так все это продолжалось, пока я, чтобы лечить маму, не выучилась на врача, однако помочь маме до сих пор мне не удалось. Но то, чему я научилась в общении с мамой, я очень результативно применила в работе с больными.

Я учила женщин так, как может учить гинеколог. Я учила женщин прощать мужьям. Все равно какие они. Мы ведь за что-то их полюбили вначале, значит, в них все-таки есть доброта, что-то хорошее. Видите, даже погода начала плакать при этих словах. Дождь пошел сильный. Женщины в печали, что мужчины такие, не прощают им, а если не простить – печаль будет расти. Я просто говорила с ними, и они вылечивались, начинали принимать очень мало лекарств или вообще необходимость в них отпадала. И результат был очень длительным. Не так как при хроническом воспалении придатков, когда два раза в год ходят на лечение, нет. Большие-большие перерывы в лечении были, а часто и вообще переставали ходить – надобность отпала. Потому что нашли опять милого своему сердцу мужчину, которого когда-то встретили и полюбили.

Если вы освобождаете свою маму как личный стресс и делаете это из души, то есть из любви, так что чувствуете, что она освобождается; если делаете это много-много раз, не торопясь, потому что у вас это не цель, это просто целенаправленность – движение в сторону понимания своей мамы из души, то, может быть, вы сделаете это тысячу раз, может, сделаете это три тысячи раз. Не знаю, сколько тысяч раз я освобождала свою маму, пока дошла до того, что однажды почувствовала: Господи, та идеальная мама, которую я ношу в сердце, о которой мечтаю, – это и есть та самая моя мама,но я этого раньше не понимала. Потому что я отождествляла ее, человека, духовное существо, имя которому – «любовь», с ее характером, а характер – это лишь невыученные уроки жизни, иначе называемые стрессами. Это ведь моя ошибка. И с этого момента я смотрю на свою маму как на маму идеальную, которую я люблю из сердца. Я могу без огорчения, без страданий говорить про ее невыученные уроки жизни, которые для меня являются учителями.

Я понимаю все глубже и глубже то, о чем написала в своих первых книгах. Мы выбираем своих родителей сами, из души, то есть по свободной воле, которая называется любовью. Почему? Да очень нужно мне именно через эту маму выучить то, что через других мам я не выучу. Если я приду в этот мир и начну на это смотреть как на хорошее или как на плохое и назову свою маму хорошей или плохой, вы понимаете, это будет очень большой ошибкой. И хуже, чем называть свою маму плохой, – это называть ее хорошей, даже если она без перерыва доказывает свою доброту.

И ни у кого нет права низводить маму на материальный уровень, сделать ее только телом. Никто не дает нам этого права, даже сама мама не может дать этого права в отношении себя, хотя сами матери такое право себе берут. И мы берем себе право называть себя хорошими или плохими, и насколько часто мы так себя называем, настолько и страдаем.