Ирина Бережнова - Мой созависимый плен. История одного побега

Я не выдержала и пошла к психологу в детский центр. Психолог, милейшая женщина, дала Анечке нарисовать картинку нашей семьи. Когда на бумаге появился рисунок моей семьи, такой, какой ее видит моя дочь, я не смогла сдержать рыданий.

На картинке стояла я с ребенком на руках. Рядом за руку со мной стоял мой муж, почему-то ниже ростом. А сверху над нами жирная красная черта на весь лист и над ней маленькая, несчастная, одинокая, черненькая точка идет в школу – это моя дочь. Я до сих пор не могу сдержать слез. Такой маленькой, одинокой, незначимой за красной чертой она себя чувствовала в семье. Она пыталась до меня докричаться, достучаться своим плохим поведением, но я была глуха и слишком занята своими проблемами и алкоголизмом мужа.

Не бывает сложных детей, бывают дети, которым сложно выжить рядом с нами!

Это я понимаю сейчас, а тогда – что я, созависимая, абсолютно несчастная, с огромным количеством тревог и страхов внутри, могла дать своим детям? Меня никто не учил быть матерью. В меня не было встроено опции «хорошая мать», поэтому я воспитывала ее как умела, как могла. Воспитывала так, как воспитывала когда-то меня моя мама. Я очень хотела передать ей знания и опыт, а передавала страх. Встраивала ей умения, которыми обладала сама – умение быть несчастной, болью отвечать на боль, не выражать своих чувств, «заслуживать» любовь, жаловаться и страдать, думать, что любовь – это боль, провоцировать агрессию, не ценить и не любить себя…

Я положила на плечи своей дочери себя целиком – вместе с заботой и вниманием ей передались и мои тревоги, проблемы, властность и агрессивность. Как говорил Василий Чонкин, круговорот дерьма в природе! И моя дочь, как хороший ученик, усвоила мои уроки. Впитала как губка все, чему я ее научила, и несла, как мешок с отравляющими веществами, терзая душу себе и другим.

Кто бы мог подумать, что мой первый ребенок, моя любимица дочь, моя принцесса станет для меня такой болью и наказанием?

Почему-то вспомнились роды. Когда она родилась, я не могла на нее насмотреться. Мне она казалось такой красавицей, таким чудом, что я после родов всю ночь не спала и разглядывала маленькие чудесные ручки, мутные, раскосые, но безумно красивые глазки, маленький прекрасный носик, крохотные пальчики и ушки… Я напрочь забыла все ужасы, связанные с родами…

А роды, надо заметить, были такие, что если бы у меня был пистолет, я бы застрелилась! Но природа была ко мне благосклонна и периодически вырубала мое сознание, видимо, для того, чтобы я не совершила страшный грех и не наложила на себя руки.

За окном что-то менялось, в основном день на ночь… Время от времени приходили «полюбоваться» на мое состояние врачи и медсестры. Равнодушно смотрели сквозь меня, лепили на живот какие-то приборы, многозначительно кивали и соглашались с тем, что у меня СХВАТКИ! Они были похожи на палачей, и во взгляде читалось равнодушное «мол, все рожают, не ты первая, не ты последняя, терпи!»

И я терпела до потери сознания. Когда возвращалась в ум, то мечтала нырнуть обратно, чтобы не чувствовать то, что бесконечно чувствовала – боль, еще боль, еще сильнее боль, и еще сильнее боль, и еще чуть-чуть сильнее БОЛЬ!!! Не было предела совершенству моей боли! Меня как-то спросил один хороший друг:

– А роды – это как, по ощущениям?

Я посмотрела на него, вспомнила свои ощущения и произнесла:

– А это как кипятком по яйцам… часов 20 подряд.

Нужно было видеть лицо моего друга в момент, когда он это представил. Хотя об этом, наверно, не принято писать.

Вот такие были роды. Но когда мне принесли этот маленький, живой беззащитный комочек, я мгновенно забыла о муках и страданиях. Все, что я почувствовала в этот момент, – это неземную, необыкновенную любовь к своему ребенку и неимоверное, неземное счастье.

Я очень любила мою девочку. Бантики, платьица, колыбельные песенки, несметное количество игрушек и подарков, весь мир к ее ногам. А в результате – маленькая, одинокая, черненькая точка за красной чертой… Как же так получилось?

После похода к психологу у меня на лбу как будто бы загорелась лампочка с надписью «плохая мать» и я, движимая чувством вины, бросилась в другую крайность – начала уделять ей больше времени, ходить с ней на танцы, кружки, в музыкальную школу, рисовать, читать…

Но она продолжала возвращать мне боль, еще боль, еще сильнее боль, и еще сильнее боль, и еще чуть-чуть сильнее БОЛЬ, разрушая все, что значимо и ценно для меня. Я как будто ее бесконечно рожала вновь и вновь.