Владимир Тараненко: Непродуктивная психология, или Бомба для директора

Настоящая война, особенно завоевательная либо ради каких-то интересов, помимо своего разлагающе-деградирующего влияния на производительные силы, является прежде всего запредельным стрессом для отдельного индивида. Психика того, кто пережил пусть даже локальную войну не по телевизору, а «живьем», оказывается необратимо деформированной, и такой человек нормально жить уже не может. Нация в таком случае выживает только благодаря тому, что поколение войны со временем сменяется теми, кто вырос уже в мирное время и потому готов отстаивать иные, более гуманистические ценности мирового общежития. Согласитесь, весьма странным покажется реликт военных методов в современных бизнес-тренингах. Синдром всплытия из глубин подсознания коллективистского посттравматического шока в духе психоанализа Карла Густава Юнга? Вряд ли стоит тягу некоторых поиграться в солдатики объяснять столь заумно, но понять действительную подоплеку милитаристских мотиваций все же необходимо. Хотя бы для того, чтобы знать, что ожидает фирму в обозримом будущем, когда у ее руля станет такой человек.

Итак, предельно конкретный вопрос: кому это выгодно или кто уже не может жить иначе, кроме как воевать?

Что может быть психологически общего между «казарменным военным» и бизнесменом? Простите за такую дурацкую постановку вопроса, но ответ очевиден – ничего. Если первый предпочитает приказы и субординацию, то второй использует инициативу, предпринимательский дух и продуктивность как способ создания прибавочной стоимости. То, что они оба используют рычаги власти, не более чем общие слова – источники и той, и другой власти совершенно различны. Единственное, что может их объединить в ракурсе данной темы («бизнес и война»), так это то, что они не обязательно должны быть агрессивны. Если покорректнее, то вообще не должны быть таковыми. Потому что агрессия, увы, человеческая патология, но уж никак не норма, скажем, самозащиты. Дать кому-то «сдачи» или подраться в ранней юности из-за девушки еще не есть тяготение к войне. Тем более в переносе принципов войны на процессы бизнеса.

Современный мировой психоанализ знает достаточно много о природе человеческой агрессии, чтобы не питать никаких иллюзий относительно психологических характеристик глашатаев и ярых поклонников милитаристского духа. Итак, призывающий к войне и агрессивному противопоставлению в сфере человеческих взаимоотношений не любит и не принимает жизнь как таковую. Он изначально ориентирован на деструкцию, а проще говоря – на разрушение всего имеющегося, чтобы затем… Что будет «затем» уже не принципиально, это не более чем уловка, временная отсрочка для доверчивых, ибо в конечном счете у агрессии не бывает положительного финала. Агрессивная деструктивность не предполагает никакой адаптации к среде, и потому для такого индивида война против всех и вся – наиболее естественная форма существования. Чем жестче воля и сильнее работоспособность, чем изворотливее ум и лабильнее моральные принципы – тем больше шансов у такого человека временно «подмять» среду и навязать ей перманентные войны. Откуда проистекает это, по сути, обреченное движение к самоистреблению (в современной терминологии некрофилия означает стремление к смерти – букв. гр. nekros – смерть + phileo – люблю)? Современный психоанализ дает ответ и на этот вопрос: индивид с раннего детства воспитывался в агрессивно-жесткой авторитарной среде и не имел возможности естественно сублимировать (т. е. проявить, реализовать, переделать) свою накапливаемую агрессию противодействия.

По сути, те бизнесмены, которые даже непроизвольно тяготеют к военизированным формам тренинга и управления персоналом, вместо безоблачного и раскрепощенного детства имели… казарму. «Постарались» ли родители (достаточно, чтобы один из них был нетерпим, жесток и непререкаем), или даже бабушка с дедушкой, или, вполне возможно, подавляющая любую инициативу казенная атмосфера детских ясель – не так уж важно. Принципиально то, что ребенок изначально не имел возможности свободно развивать свои способности и вместо этого вынужден был подавлять спонтанность и недовольство окружающей его средой. В итоге тот, кто в детстве не мог всласть наиграться в солдатики, «своих и врагов», кто не мог честно отстаивать в детской ссоре свои права и достоинства и кто не осмеливался даже малейшим намеком перечить авторитарной воле старших, позже, когда вырастет, мечтает… о войне. Как вы уже поняли, чтобы пусть запоздало, но отомстить миру за свои обиды.