Сергей Скорик - Последнее заблуждение. Лекции по эволюционной типологии. Том I

Каким же образом вьюнок «видит» забор? Не иначе, как «видит внутри себя»! Он переживает реальность внутри – и солнце, и забор даны растению внутри, как определенный, если так можно выразиться, «тонус бытия», то есть «напряжение» или «натяжение» пространства. Само растение и есть то безмолвное место действия, место бытия, где разворачивается жизнь, где жизнь не переживается, а, если так можно выразиться, перво-живется (сам термин переживание описывает скорее уже реакцию на собственную сенсорику, как повторное пережевывание того, что было ранее представлено сенсорикой). Поскольку растение не полагается на сенсорику, оно, подобно слепому человеку, развивает свои эмпирические способности до высочайшего уровня. И наоборот, животные, будучи обладателями сенсорики, используют ее как свой жизненный ресурс, частично отказываясь от возможностей эмпирики. Как следствие, эмпирика постепенно атрофируется. Но она не просто деградирует, отмирая, она изменяется, превращается в психику, предоставляя Место для какого-то иного бытия. «Внутреннее пространство» эмпирики заполняется другого рода процессами.

Вернемся теперь, после краткого обсуждения эволюции, к фундаментальному вопросу: где находится мир, в который мы ставим свою ногу? Нам, в силу привычки, обычно кажется , что мы шагаем по «внешнему миру», словно по незыблемому, прочно и навсегда уложенному асфальту. На самом деле, мы всегда шагаем не по этому миру, а по своему «внутреннему пространству». Сенсорика является лишь удобным и эффективным средством для ориентирования в этом «внутреннем пространстве», для представления «внутреннего пространства» в каком-то «могущественном» ракурсе. Она оправдала себя в истории эволюции тем, что позволила более эффективно охотиться и добывать пищу, а пища это, в свою очередь, энергия для дальнейшей эволюции. И, самое главное, сенсорика дала нам шанс встретить кого-то другого.

В процессе эволюции сенсорика настолько утвердилась, что фактически перетянула на себя статус реальности. Этот «внешний» мир теперь кажется нам наиреальнейшим и первоисходнейшим, объективно существующим помимо нас и независимо от нас. Такой мыслится нам наша Вселенная. И вот тут самое время вспомнить то, с чего мы начали – с деления бытия на два, на «реальное» (эмпирику) и «объективное» (сенсорику). У реального есть одно важное качество: оно не нуждается в доказательстве и подтверждении. Оно несомненно. Реальное всегда абсолютно реально. Объективные события не реальны, поскольку имеют множество интерпретаций, они нам всегда только видятся и кажутся (представляются), и потому имеют статус видимости и кажимости. Благодаря объективности «внешнего мира», мы можем по-договоренности встретиться с кем-то в назначенное время. Но эта встреча не будет реальностью! В реальности же «внутреннего мира» мы не можем ни с кем встретиться, потому что в этой реальности мы обречены на одиночество, где вообще нет места «другим».

Следующая тема – мир воображаемого. Что такое воображение? Есть целый ряд событий, которые можно отнести к воображаемому. Тот же вопрос о наличии Бога, почему бы его не отнести к феномену воображения? Если бытие-в-мире описывается через эмпирику и сенсорику, хотелось бы понять, чему причастно воображение? Воображение есть некоторая территория, которая вроде бы и не эмпирическая, и не сенсорная, но, тем не менее, она должна каким-то образом находиться внутри этих понятий, потому что если мы поделили все Целое пополам, то не должно быть ничего, что лежит где-то «в стороне». У нас просто не осталось какой-то неучтенной территории, куда мы могли бы причислить воображение.

Чтобы ответить на поставленные вопросы и продвинуться в исследовании темы воображения, самое время вспомнить о введенных Юнгом в психологию понятиях рационального и иррационального. За этими понятиями стоят философские категории Единого и Множественного, открытые еще древними греками. В диалоге «Парменид» Платон мыслит бытие как последовательность сменяющих друг друга фаз Единого и Многого – своего рода «дыхание» Вселенной: «А так как оно – единое и многое, возникающее и гибнущее, то не гибнет ли многое, когда оно становится единым, и не гибнет ли единое, когда оно становится многим?» (Парменид, 156:В). На выдохе Единое «разбрасывает» себя во Множественности сущего, затем снова собирает все в одно на вдохе. Современная физика описывает эти категории, как состояния возбуждения (Многое) и абсолютного покоя (Единое), при этом состояние Единого является для нас чистой фикцией, поскольку пережить мы его никак не можем. Все, что мы переживаем в эмпирике и сенсорике, относится к фазе Множественного, или, как физика это называет, – состоянию возбуждения.