Яков Гилинский: Человеческое, слишком человеческое

В результате автором предлагается «расширенное понятие кризиса как глобального апокалиптического тупика, в который мы зашли» (с. 8).

Можно, конечно, отмахнуться от трудов С. Жижека и иже с ним, но как пренебречь современными реалиями: растущим и принимающим катастрофические масштабы социально-экономическим неравенством, миллионами «исключенных», и соответствующей реакцией, начиная от «цветных революций» и «арабской весны» до массового летне-осеннего движения 2011 г. – Occupy Wall Street («Захватить Уолл-Стрит» – движение поддерживают от 40 % до 60 % американцев!), перекинувшегося на Великобританию, Италию, Испанию и ряд других европейских государств, а также Японию, Корею, Австралию. В развитом капиталистическом обществе все большему числу людей угрожает маргинализация на рынке труда, полное исключение возможностей найти работу и общественная изоляция [16] Althoff M., Cremer-Schafer H., Loschper G., Reinke H., Smaus G. Integration und Ausschliessung: Kriminalpolitik und Kriminalitat in Zeiten gesellschaftlicher Transformation. – Baden-Baden, 2001. S. 29. . Происходит размывание middle class – основы и опоры капитализма… В результате мы имеем сверхразбогатевший олигархат, размываемый middle class, и огромные массы «исключенных», влачащих жалкое существование. Докапитализировались.

О проблемах дилеммы либертарианство/этатизм размышляют российские экономисты [17] Экономическая свобода и государство: друзья или враги. – СПб: Леонтьевский центр, 2012; Социальный либерализм: между свободой и этатизмом. – СПб: Леонтьевский центр, 2015. .

А в России? По различным данным, сегодня в России не менее 60–80 % населения – «исключенные». А недавно в СМИ появилась их новая (по-моему, не удачная) характеристика – «гетто». У находящихся в нем людей отсутствуют и солидарность, и ответственность, и надежда как-то выйти из тяжелой жизненной ситуации [18] Независимая Газета, 06.04.2011. . Безнадежность – имя им^ Напомню, если в 2016 г. в мире 1 % населения владел 52 % всех богатств, то в том же году 1 % населения России владел 72,4 % всех богатств – первое место в мире по экономическому неравенству (на втором месте – Индия)!

Одна из важнейших, глобальных, неразрешимых проблем – «невозможность для мировой хозяйственной системы справиться с проблемой справедливого распределения достигнутого благосостояния» [19] Луман Н. Дифференциация. – М.: Логос, 2006. С. 234. .

Не удивительно, что именно исключенные составляют основную социальную базу преступности, наркотизма, пьянства, проституции, суицида.

Либеральная, неолиберальная идеология (и практика, реальность!) оказывается столь же утопической, сколь утопическими были многочисленные разновидности социалистической (коммунистической) идеологии.

Иначе и быть не может: утопий было немало. Но что-то ни одна из них не реализовалась. И реализоваться в принципе не могла – род человеческий не допустит свободы, равенства и братства! Или, как пишет А.И. Пригожин, «Справедливость на Земле невозможна. Хотя бы потому, что она очень партийна. То, что справедливо для одних, ужасающе несправедливо для других» [20] Пригожин А.И. Законность – базовая ценность социального либерализма. В: Социальный либерализм: между свободой и этатизмом. – СПб, 2015. С. 108. .

Сегодня более-менее объективный прогноз принципиально невозможен. Наша эпоха постмодерна характеризуется, помимо прочего, неопределенностью [21] Подробнее об обществе постмодерна см.: Гилинский Я. Девиантность в обществе постмодерна. – СПб: Алетейя, 2017. . «Постмодернизм – это признание онтологической и гносеологической неопределенности социального мира, это проблематизация социальной реальности, которая интерсубъективна, стохастична, зависит от значений, которые ей приписываются, это относительность знаний о любом социальном явлении и процессе…» [22] Честнов И.Л. Постмодернизм как вызов юриспруденции // Общество и человек, 2014, № 4 (10). С. 47–48. . Неопределенность, вообще присущая социальному миру, в эпоху постмодерна является следствием нашего нахождения в растянувшейся «точке» бифуркации, когда направление дальнейшего развития принципиально непредсказуемо. Любой прогноз от «всеобщего счастья» до апокалипсиса, омницида (или сингулярности [23] Kurzweil R. The Singularity is Near: When Humans Transcend Biology. – NY: PG, 2005; Rees M.J. Our Final Century: Will the Human Race Survive the Twenty first Century? – NY: Basic Books, 2003. ) равно относителен и неопределенен.

Очевидно возможны два варианта для человечества. Первый, менее вероятный – человечество выживет, пройдя тяжелейший в истории период постмодерна. Причем выживет, возможно, достигнув невиданных успехов в своем генетически-технологи-ческом развитии. Второй, более вероятный, учитывая тяжелое прошлое – человечество погибнет в результате омницида – ядерного, или экологического, или космологического, или… «Ядерный пепел» становится все большей реальностью. Тем более, что и «правые», и «левые» жаждут насилием изменить мир, построить его «по-своему», т. е. очередное «светлое будущее». Начавшаяся гонка вооружения – теперь опасного для всего человечества – усиливает вероятность пессимистического прогноза.