Эрик Найт - Смена формата. Как справиться с решением самых запутанных мировых проблем

Сегодня тюльпаномания представляется абсурдной. Майк Даш, британский журналист, как-то написал в своем обзоре, посвященном тому периоду: «Невозможно понять природу тюльпаномании, если не учитывать тот факт, что тюльпаны разительно отличались от всех цветов, известных садоводам XVII века». Но вовсе не очевидная непохожесть тюльпанов на все остальные цветы породила финансовый беспредел. Равно как дело было и не в том, что трейдеры зациклились на раздутых акциях. Пользуясь теорией Тверски и Канемана, можно сказать, что это было нечто менее очевидное. Это была склонность полагать, что ближайшее прошлое предопределяет будущее. Как только пузырь образовался, вовсе не всепоглощающая любовь к тюльпанам его питала, но близорукая вера в то, что завтрашняя цена будет выше вчерашней без учета долгосрочных тенденций. Другими словами, инвесторы исходили из тех цен на тюльпаны, какими они были «на прошлой неделе», и упустили из внимания последние несколько десятилетий. Ту же ошибку допустили и в LTCM. И именно эту ошибку все мы склонны совершать за игровым столиком в казино.

3.

Из всех упомянутых и подобных им историй возникает соблазн сделать вывод о том, что человеческая природа неизменна. Альтернативный вариант – тезис о том, что общества не помнят ошибок истории, а вот отдельные люди – да. Дети тех людей, которые справились с тестом Дункера со свечой, не имели никаких преимуществ, когда они сами в первый раз столкнулись с тем же тестом. Но решив его единожды, они уже никогда в нем не ошибались. Также и те инвесторы, которые погорели во время тюльпаномании, вряд ли стали бы вкладывать деньги еще раз в какое-нибудь весьма рисковое предприятие, но их потомки вполне могли вложиться в пузырь доткомов.

Различие это весьма существенно. Мы не можем преодолеть человеческую тягу к использованию «увеличительного стекла». Всегда будут такие моменты, когда мы, зациклившись на чем-то второстепенном, будем совершать неправильный выбор. Но даже самые ревностные защитники могут пересмотреть свои позиции, если им помочь увидеть нужные нюансы проблемной ситуации, – то есть если они произведут «перекадровку», изменят угол зрения на проблему. Возьмем пример с недавним глобальным финансовым кризисом. И хотя впоследствии больше всего обсуждался вопрос, какая реакция была бы наилучшей, гораздо более важным был вопрос о том, почему он вообще случился. Проницательный ответ был дан одним из самых больших сторонников свободного рынка.

23 октября 2008 года Алан Гринспен был приглашен выступить перед комитетом американского конгресса со своим анализом истоков кризиса. До 2006 года, в течение почти двух десятилетий, Гринспен был председателем Федеральной Резервной системы. Удерживая низкими процентные ставки и тем самым поддерживая активные темпы экономического роста и благосостояния на всем протяжении 1990-х и 2000-х годов, он заработал себе хорошую репутацию. Тогда же, когда кредитные рынки оказались в глубокой стагнации, а банки начало лихорадить, Гринспена пригласили в комитет предложить свое объяснение происходящих событий. Заявление Гринспена Генри Ваксману, конгрессмену-демократу от Калифорнии и председателю комитета, было весьма показательным:

Гринспен:Я имею в виду, что я обнаружил дефект. Не знаю, насколько важный и насколько устойчивый. Но он меня расстроил. Но если я могу – если позволите – ответить на этот вопрос…

Ваксман:Вы обнаружили дефект в реальности?

Гринспен:Дефект в модели, которую я воспринимал как критически важную, фундаментальную действующую структуру, которая и определяет, как устроен мир, так сказать.

Ваксман:Иными словами, вы обнаружили, что ваша картина мира, ваша идеология неверны. Они не работают.

Гринспен:Именно так. Именно это и стало причиной испытанного мной шока, поскольку все это значило, что сорок лет, а то и больше, я жил с полным убеждением, что она прекрасно работает.

Этим своим замечанием Гринспен выказал свою готовность скорректировать свое восприятие мира под воздействием новых фактов. Обнаруженный им дефект касался вопроса о том, насколько эффективно были способны банки оценивать риски. Одно из его ключевых положений состояло в том, что все имеющие свой собственный интерес организации (и инвестиционные банки в особенности) способны обходить стороной вредоносные события, поскольку подобное поведение было как раз в их интересах. И как раз не недостаток личной заинтересованности положил их на обе лопатки в 2007, а неспособность распознать риски.