Николай Курек: Бестиальная, религиозная и рациональная личность

Трем началам (бестиальному, религиозному и рациональному) соответствуют три субличности, одна из которых доминирует и определяет тип личности. Кратко рассмотрим философские учения, в которых в явном или скрытом виде содержатся сведения о них.

Согласно представлениям Платона , душа человека состоит из трёх начал: высшей разумной; средней благородной пылкости (яростности); а также низшей неблагородной жадности (вожделения) [145]. Платон символически представляет душу в виде парной упряжки лошадей с возницей. Разум – возница. Пылкость (яростность) – благородный конь, который тянет вверх. Жадность (вожделение) – неблагородный конь, тянущий вниз. Разум, если он не испорчен воспитанием, представляет господствующее начало. Пылкость подчинена разуму и является его союзником. Оба эти начала управляют жадностью (вожделением) [144]. Платон разумную часть души называет любознательной или философской; пылкую – честолюбивой или воинственной; жадную – сребролюбивой. Соответственно, он выделяет три рода людей: философов, честолюбцев, сребролюбцев. Философ получает удовольствие от познания, честолюбец – от почета, сребролюбец – от дохода. Совершенным Платон считает справедливого человека, который научился соотносить три начала и управлять ими [145]. Можно было бы предположить, что Платон под звериной понимал яростную, пылкую, честолюбивую и воинственную часть души. Но это не так. Платон видел в яростном духе благородное начало, которое может быть союзником и защитником разума в борьбе с несправедливостью и вожделением. Ярость поднимает оружие за разумное начало. Яростный человек, когда видит несправедливые поступки, вскипает, раздражается и становится союзником того, что ему предоставляется справедливым. Ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные этим муки, лишь бы победить; и не откажется от своих благородных стремлений – либо добиться своего, либо умереть. Его могут смирить только доводы собственного рассудка. Платон считал такую яростность, подчиненную разуму, основным человеческим началом и ставил ее выше животного вожделения (жадности) [146]. В то же время Платон описал звероподобный тип, у которого господствуют несправедливость, а также неконтролируемые сексуальные и агрессивные импульсы. Он возникает на последней ступени деградации государственного устройства – тирании [145]. В. Виндельбанд отмечает у Платона сложности согласования взглядов на три начала и типа «с понятием о душе, как цельной индивидуальности, как религиозной личности» [31, с. 124]. Возникают противоречия между представлениями о телесности и смертности жадности и пылкости и бестелесности и бессмертия души. В результате Платон истинной душой признает только разум, а «пылкость и жадность прирастают к ней лишь во время ее земной жизни, как искажающие оболочки, а затем снова отпадают от очистившейся души» [там же, с. 125]. Поэтому можно относить разумных людей к религиозному типу.

Аристотель различал три уровня и вида (способности) души: растительную, животную и человеческую. Признаками растительной души являются питание и воспроизведение, животной – ощущение и стремление, человеческой – рассудок. Для человека характерны все три вида души, для животных – животная и растительная, для растений – только растительная. Соответственно, существуют три уровня и формы жизни: растительная, животная и человеческая [10]. В «Никомаховой этике» Аристотель разумную часть души человека связал с дианоэтическими (мыслительными) и этическими (нравственными) душевными складами [3](добродетелями); животную часть – с распущенным душевным складом. Дианоэтические и этические добродетели являются рациональными. Благодаря мыслительным добродетелям человек способен постичь истину, а благодаря этическим способен во всем держаться «золотой середины» и вести себя практично. Распущенный животный склад Аристотель относил к порокам: «Итак, распущенность проявляется в связи с тем чувством, которые более чем все другие, является общим всем живым существам, и ее с полным правом можно считать достойным порицания, потому что она присутствует в нас постольку, поскольку мы животные. Наслаждаться такими чувствами, то есть иметь к ним исключительное пристрастие – значит жить по-скотски» [9, с. 282]. При этом Аристотель отличал от распущенного животного склада звероподобный склад, который получает удовольствие от жестокости и людоедства, не сдерживает чувства. Его можно сравнить только с божественным складом, поскольку оба они находятся по ту сторону добра и зла: «Так что, если, как говорится, при избытке добродетели из людей становятся богами, то, очевидно именно такой склад противоположен зверскому, и как зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель, так не свойственны они и богу, но у него есть нечто ценимое выше добродетели, а у зверя – некий род нрава, отличный от порочности» [там же, с. 301]. По мнению Аристотеля, мудрец наиболее близок Богу: «Кто проявляет себя в деятельности ума и почитает ум, видимо, устроен наилучшим образом и более всех любезен богу… Нет сомнения, что всё это в первую очередь имеется у мудреца. А значит, он всех любезней богам» [там же, с. 331].