Михаил Лабковский - Хочу и буду - Принять себя, полюбить жизнь и стать счастливым

Подросток не уверен во всем: в себе, в людях, окружающем мире. А если и вы уверенность не излучаете, то его истерика накладывается на вашу. И ситуация усугубляется… Он со своими страхами не справляется, а что ему с родительскими-то делать? Кстати, ваша неуверенность проявляется чаще всего косвенно – не в самих словах, а в том, как вы разговариваете, как себя ведете в некоторых ситуациях. А ребенок все считывает.

И наоборот, если подросток чувствует, что у вас есть четкая концепция взаимоотношений, что вы понимаете, что делаете, что вы уверенно «держите крепкой рукой» – он успокоится.И жить – и ему, и вам – будет полегче.

Многие считают себя интровертами. На самом деле интровертами они были не всегда. Просто в детстве они пытались поделиться с мамой и папой своими секретами и тут же выяснили, что это никому не интересно (услышали про «некогда», «отстань» и «не морочь мне голову»). Отсюда привычка переживать всё в себе и убеждение, что они сами – а их проблемы тем более – никому не нужны.

80 % людей приходят ко мне со своими проблемами только потому, что им не с кем больше поделиться.

Чувство безопасности, которое ребенок должен получить в детстве, – самое главное условие его будущего психического здоровья и жизни без неврозов.

Но о какой безопасности может идти речь, если родители непредсказуемо агрессивны или предсказуемо негативны? У них всегда все плохо. Атмосфера в семье – ожидание катастрофы. Прямо сейчас что-то должно случиться. Упадешь, разобьешься, отравишься, умрешь от инфекции, «под КамАЗ попадешь, он тебя по асфальту размажет», «не поступишь в институт – будешь работать грузчиком в «Пятерочке»». Вот они где – «мелкие» психотравмы! Их причина – не обязательно в раскаленном утюге или инцесте. Негативные замечания травмируют глубже за счет того, что постоянно повторяются. Знаете, есть европейские пытки – дыба, побои, а есть китайские, когда обездвиженного человека, к примеру, щекочут перышком, пока он не сходит с ума. Тут такая же разница.

Большая часть психотравм приходится на возраст от 3 до 5 лет.

Одноразовые психотравмы – это когда: ребенка оставили в темной комнате и он испугался; он опрокинул на себя кипяток; мама с папой развелись; похороны бабушки и другие обычные житейские истории, включая насилие – психическое, физическое, сексуальное.

Бывают психотравмы повторяющиеся, когда ребенок живет среди невротиков, которые каждый день страдают или ведут себя агрессивно, непредсказуемо, неуверенно и т. д. Или в детском саду или школе его травят, обижают, то есть повторяющаяся ситуация.

Не все дети одинаково реагируют на психотравму. У одного ребенка психика может быть покрепче, у другого послабее. В ком-то и серьезная трагедия не оставляет следа, а кто-то на всю жизнь травмирован смертью котенка.

Однажды мне пришлось объяснять 7-летнему ребенку, что такое развод, чтоб помочь ему справиться с психотравмой. Я говорю:

– Ты в каком классе учишься?

– В первом.

– Тебе кто-нибудь из девочек нравится?

– Да. Лиза.

– А в детский сад ходил?

– Да.

– Вы с Лизой там познакомились?

– Нет, там у меня была Лена.

– А где она сейчас?

– Я ж вам объясняю! Я уже в школе учусь, откуда я знаю, где Лена?

– Вот. А папа должен всю жизнь с твоей матерью жить, так, что ли?

И тут он перестал плакать, прервал прием, вышел к родителям, которые ждали в коридоре, и сказал: «Я все понял, пошли…»

Стабильность, комфорт, доверие – вот что должны получить дети от родителей в первую очередь. Если родители ведут себя агрессивно, унижают, критикуют ребенка, то у него, естественно, подрывается доверие к жизни в целом и к людям в частности. У меня есть одна подруга, которая говорит конкретно: «Людей ненавижу». Подбирает собак, кошек. И понятно почему: животные ее не предавали, а папа предал.

Куча людей страдает коммуникативными проблемами: им сложно подойти к другому, что-то сказать, донести свою мысль и эмоцию и в результате сложно себя реализовать. А почему? А потому, что они уже подходили в четыре года к пьяной маме и та недвусмысленно высказалась и по поводу неуместности детского вопроса, и по поводу неуместности самого ребенка в этом мире. И сделала она это много раз. Теперь мальчику 30, и ясно, что у него даже мысли не возникает о доверительном общении с кем бы то ни было.