Александр Казакевич - Как легко обрести любовь - 4 эффективных шага

Оператор-Будьте-Добры знала все – от телефонных номеров соседей до расписания поездов. Мой первый опыт общения с этим «джинном в бутылке» произошел, когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене:

– Оператор-Будьте-Добры?

– Слушаю.

– Знаете, я ударил палец… молотком…

И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.

– Мама дома? – спросила Оператор-Будьте-Добры.

– Нет никого, – пробормотал я.

– Кровь идет? – спросил голос.

– Нет, просто болит очень.

– Есть лед в доме?

– Да.

– Сможешь открыть ящик со льдом?

– Да.

– Приложи кусочек льда к пальцу, – посоветовал голос.

После этого случая я звонил Оператору-Будьте-Добры по любому случаю. Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее, чем кормить хомячка.

Однажды наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору-Будьте-Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня, но я был неутешен и спросил:

– Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением, должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?

– Пол, – сказала она тихо, – всегда помни: есть другие миры, где можно петь.

И я как-то сразу успокоился.

На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил, как пишется слово «fix».

Когда мне исполнилось девять лет, мы переехали в другой город. Я скучал по Оператору-Будьте-Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.

Подростком я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогала мне в моменты недоумения и растерянности. Уже взрослым я смог оценить, сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.

Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе. У меня было всего полчаса до пересадки на самолет. Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал знакомый номер. Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:

– Не подскажете ли, как пишется слово «fix»?

Сначала – длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:

– Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.

Я засмеялся:

– О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы, как много значили для меня наши разговоры!

– А мне интересно, – сказала она, – знал ли ты, как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей, и твои звонки были для меня большой радостью.

И тогда я рассказал ей, как часто вспоминал о ней все эти годы, и спросил можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.

– Конечно, – ответила она, – просто позвони и позови Салли.

Через три месяца я опять был проездом в этом городе. Мне ответил другой, незнакомый голос:

– Оператор.

Я попросил позвать Салли.

– Вы ее друг? – спросил голос.

– Да, очень старый друг, – ответил я.

– Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.

Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:

– Подождите минутку. Вас зовут Пол?

– Да.

– Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай, если вы позвоните… Разрешите мне прочитать ее вам? Так… в записке сказано: «Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет».

Я поблагодарил ее и повесил трубку».

В старой индийский притче рассказывается об одном бедном деревенском пареньке, который учился у старого доброго учителя. В качестве оплаты за обучение он ежедневно раз в день приносил учителю свежую воду из родника. В распоряжении юноши было два больших горшка, висевшие на разных концах шеста, который он носил на плечах. В одном из горшков была небольшая трещина – след давнего падения на камень, в то время как другой горшок был целым и невредимым. По этой причине первый горшок доносил от источника до дома учителя лишь половину воды, в то время как второй всегда доставлял полную порцию.

В течение двух лет это продолжалось ежедневно: юноша, носящий воду, доставлял только полтора горшка воды в дом своего учителя. Конечно, безупречный горшок гордился своими достижениями, а треснувший горшок очень стыдился своего несовершенства и был настолько несчастен, что даже подумывал о том, чтобы однажды соскочить с шеста и упасть на острые камни.