Сергей Дружилов - Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ. Взгляд преподавателя

В распределении благ среди академической и вузовской элиты, осуществляемых ЦеКУБУ, «все более учитывалась работа на государство и лояльность к власти. Списки ученых на содержании ЦеКУБУ регулярно пересматривались. В них в первую очередь попадали не ученые с дореволюционными заслугами, а те, кто активно работал на советское государство в данный момент. Из списков исключались те, кто был связан в работе с частными учреждениями, ученые богословы и "служители культов", арестованные за антисоветскую деятельность, высланные за границу или те, кто жил за границей постоянно» [Осокина, 1999, с. 103].

Деятельность комиссии была направлена на разрешение бытовых проблем, но бытовые проблемы, способы, пути и средства их решения были поставлены в прямую и полную зависимость от лояльности ученых к новой власти.

В октябре 1928 г. из списков ученых ЦеКУБУ были вычеркнут ряд известных ученых, в том числе русский философ Н.А. Бердяев (1874-1948 гг.), ученые-историки, искусствоведы. И позже, как отмечает Е.А. Осокина, «репрессии и аресты вели к пересмотру списков ученых, пользовавшихся привилегиями в обществе» [Там же].

Приоритетными направлениями в деятельности ЦеКУБУ становятся вопросы политики и идеологии. «Получая хлеб от государства, следовало быть лояльным к нему и работать на него. Отношение руководства ЦеКУБУ к фальсифицированным судебным процессам против интеллигенции было предсказуемо – оно осудило "кучку предателей". За предоставляемые блага от интеллектуальной элиты требовали послушания и подчинения официальной лжи» [Осокина, 1999, с. 103-104].

Весной 1929 г. относительно «мягкое» руководство Наркомпроса, рассматривавшему образование не столько как «средство решения задач», сколько как явление общей культуры, было отправлено в отставку. Наркомом просвещения вместо А.В. Луначарского был назначен А.С. Бубнов, работавший до этого начальником Политуправления армии.

Педагогическая общественность встретила замену либерального А.В. Луначарского ставленником Сталина А.С. Бубновым с настороженностью и тревогой. Тем более, что новый нарком не имел ни педагогического опыта, ни и законченного высшего образования. А.С. Бубнов являлся типичным «сталинским наркомом», был верным «борцом за выполнение директив». Каждое партийное постановление являлось для него истиной в последней инстанции .

Как часто на «руководство» образованием в нашей стране направлялся партийный ставленник, основная задача которого была выполнять «линию партию». Как правило, это партийный функционер, близкий человек к высшему руководству страны, не имеющий ни соответствующего образования, ни опыта работы, не знающий специфики отрасли, – ставится на «управление» сложнейшей отраслью. Он верно служит своим начальникам, выполняет спускаемые сверху директивы. Такая кадровая политика стала для нашей страны системой – и не видно из нее выхода…

В этот период приоритетным направлением в деятельности Секции научных работников ЦеКУБУ становятся вопросы политики и идеологии. Поскольку необходимость особого обеспечения научных работников сохранялась и в 1930-е годы, в 1931 г. Комиссия по улучшению быта ученых была реорганизована в Комиссию содействия ученым (КСУ), членами которой («попали в список») стали лишь наиболее авторитетные, «признанные» советской властью научные работники.

Произошло «оформление» научно-педагогической номенклатуры. Теперь, в отличие от ЦеКУБУ, обслуживавшей 8 тыс., человек, КСУ обеспечивает всего лишь 1,5-2 тыс. «списочных» ученых, в число которых попала только высшая элита союзного и мирового значения. Они пользовались дополнительным денежным обеспечением, ведомственными больницами, домами отдыха и санаториями, мастерскими по пошиву одежды, получали персональные и академические пенсии, премии. Для них строились элитные жилые дома.

Но стратификация внутри научной интеллигенции, как отмечает Е.А. Осокина, выразилась и в другом. ЦеКУБУ была ориентирована в основном на обеспечение столичной интеллигенции. Одновременно с центральной комиссией РСФСР существовало 20 КУБУ, которые заботились о местных кадрах. КСУ же имела своих представителей только в Москве, Ленинграде и при СНК Украины. Все остальные местные комиссии содействия ученым объявлялись незаконными. Как и в случае с партийной и советской номенклатурой, иерархия вузовско-академической интеллигенции была не только иерархией должностей, но и иерархией территорий [Осокина, 1999, с. 104].